Тем не менее, преодолевая адскую боль, я поднимаюсь и выпрямляюсь во весь рост.
Голова идёт кругом и в прямом, и в переносном смысле. Я позволяю себе лишь секунду паузы, затем начинаю поворачиваться в разные стороны, ожидая нападения врага с костлявой рукой.
Но из тумана ко мне с тыла приближаются три фигуры, какие-то совсем другие. Уродливые, размытые, с пылающими глазищами, нескладные и несимметричные. Меня посещает безумная идея не тратить на них патроны, так как боеприпас пригодится скорее в сражении с тем, который сейчас куда-то запропастился.
Поэтому я атакую новоприбывших с выхваченным ножом в руке.
Одна из тварей пытается меня ударить, но я изворачиваюсь, и когтистая лапа промахивается, свистнув над самым ухом. Зато я монстру всаживаю лезвие в условный торс, и руку, в которой я сжимаю нож, окатывает волна бурой кровищи. Я выдёргиваю клинок и бросаюсь навзничь, уходя от атакующего броска второго монстра. Расставшись на время с винтовкой и сумкой, чтобы улучшить собственную подвижность, откатываюсь на некоторое расстояние, вскакиваю и замираю в стойке, готовый к бою.
Враждебные создания медлительными не назовёшь, и это, с первой попытки меня не доставшее, в два счёта вновь сближается, метнув в мою сторону вёрткое щупальце, по внешнему виду напоминающее ковбойское лассо, а по скорости – цирковой хлыст. Я пригибаюсь и метаю нож из такого положения.
Вообще-то ни разу в жизни этакого фокуса не выделывал. Но между мной и тварью не больше трёх метров, и ситуация исключительная… я попадаю точно, «в яблочко»! Клинок ненадолго задерживает тварь, не убивает, я подскакиваю и заряжаю ей ногой с «вертушки».
Толчок выбивает опору из-под её ног, или на чём она там держалась, но я, чтобы не попасть под перекрёстные атаки других вражин, одна из которых даже не ранена, скачу вслед, сверху на неё напрыгиваю и ещё дважды вонзаю лезвие в область морды, тем самым окончательно прикончив.
После этого мне приходится кувыркнуться вперёд; оставшиеся две не зевают. Хотя почему бы и не зевнуть, пейзаж очень даже навевает сонливость – туман, мрачные плиты могил, монотонность овладевающая… Полуприсев, снова делаю выпад холодным оружием. Р-раз, и рассечена очередная часть тела уже уязвлённой мною твари. Выполняю боковой перекат и наношу удар следующей на очереди. Гадина ловко уворачивается, и моя рука промахивается, не встречает сопротивления.
По инерции я заваливаюсь вперёд, и вдобавок что-то как треснет меня по затылку! Плюхаюсь наземь, приложившись лбом, но к счастью, в свободную руку попадается увесистый камень, и я запускаю им в направлении, откуда прилетел удар с тыла. Не теряя ни секунды, группируюсь, вскакиваю, и снова ожесточённый наскок с выставленным ножом, вонзаю изо всех сил жаждущий крови клинок в тело твари.
Эта уже не помешает мне, но другую, недобитую, я напрасно упускаю из виду… Она собирает оставшуюся злобу и в остервенелом прыжке почти накрывает меня сверху.
Отчётливо запечатлеваю этот момент, потому что время останавливается, я во всей красе различаю её, яростный неземной импульс сквозь себя пропускаю, даже штаны предательски мокнут. Но я закрываюсь туловищем только что приконченного чудища, а потом наваливаюсь на подраненное существо с фланга… И отсекаю страшную голову ножом, тем самым наконец-то умерщвляя.
Но это ещё не всё. Я даже обрадоваться толком не успеваю, правда, мимолётная эмоция всё же проскакивает. С разных сторон ко мне неотвратимо приближается нечисть. Создания вроде тех, которые я только что раскромсал, но количество выросло. Этот перевес сыграл бы фатальную роль, если бы я не обратился в бегство. Они погнались за мной, разумеется, с чего бы им спокойно отпускать добычу, сунувшуюся на их территорию.
Разъярённые, выглядят как типичные дьявольские отродья, какими их традиционно показывают в произведениях массового искусства. С рогами, когтями, горбами, клыками, каждый чем-то отличается, но в целом похожи, толпа уродов. Я улавливаю горячее зловонное дыхание, слышу топот и утробное рычание, извергающееся из пастей, и жгучая жажда жизни подгоняет меня.
Я должен спастись, но преследователей слишком много, и расторопности у них всяко не отнимешь…
Вот и несусь, выжимая из лёгких последнее, что есть, а просвета нигде не видать, совсем влип, безвыходная ситуёвина! Из-за покосившихся надгробных камней и сгнивших крестов поднимаются всё новые и новые образчики. Я страшно кричу от отчаяния, но крик этот тонет в полотнах тумана.
Наконец чуть было не растягиваюсь возле одного из надгробий, но в крайнюю секунду избегаю спотыкания об него, подкорректировав вектор бега. Если бы грохнулся, мне тут же наступила бы хана, полная и окончательная.
Почти ничего не разбирая перед собой, практически ни о чём не в силах думать, раздираемый адовой болью, борясь с одурманивающей слабостью, я ломлюсь прямо сквозь проклятое кладбище. Хотел короткий путь – заполучил его!
На бегу прыгаю через невысокую, до колена, ограду вокруг одного из захоронений, и тут на лету меня сшибает удар! Наскочило и атаковало нечто свирепое и мохнатое.
Дальше всё разворачивается молниеносно, мозг толком не успевает обработать и сообразить. На меня сыплются удары, что-то налетает и клюёт сверху, ничего не вижу, только раздаю ответные тумаки куда ни попадя… Вспоминаю краешком сознания, что у меня же есть граната, и я могу всех уродов прикончить вместе с собой. Повторить подвиг главного героя… как там его звали… из повести Гоголя «Вий». Вот только геройство моё оценить будет некому, оно означает просто гибель, провал миссии.
Так и произойдёт, если ситуация не изменится каким-нибудь совсем непостижимым образом. Острое вгрызается в руку, я вздрагиваю, вижу вокруг себя кучу тварей… Чешуйчатая лапа пытается выбить нож из другой моей руки, но я не позволяю и по самую рукоять всаживаю клинок в глазницу вцепившегося в меня адского создания. Меня захлёстывает странное двойственное состояние полного равнодушия к творящемуся и одновременного экстаза от убийств и схватки.
Одного из монстров мне очень удачно удаётся приложить головушкой о кромку оградки, и это энергичное столкновение рассекает ему череп до самых гнилых мозгов. Следующего подвернувшегося образчика предельно резким движением насаживаю на соседний заборчик, благо тот подобающе сработан, этакими зазубренными чугунными колышками вверх… Ха-ха, как выяснилось, надо быть более предусмотрительным. Ведь я, собираясь в неизвестность, не озаботился прихватить осиновый кол, и мел с чесноком при таких раскладах не лишними бы оказались!
Хотя кол внушает доверие сильнее, чем всякие там начерченные линии и запахи. Вернее рассчитывать на него, ибо своими руками можно в тварь засадить, и это придаёт куда больше уверенности, чем связки чесночных головок и прочие эзотерические выкрутасы. Кол – средство зримое, понятное и надёжное.
Все эти, казалось бы, отвлечённые рассуждения вихрем проносятся у меня в голове, парадоксальным образом помогая бороться за жизнь. Дальнейший путь немного расчищен, и одному мне ведомо, какими усилиями продолжается чудовищный марафон на выживание.
