Лежал у нас лет пять назад Николай. Достаточно молодой мужчина, немногим более сорока лет. У Николая был рак поджелудочной железы. Семьи или родственников у него не было, и за всё время пребывания в хосписе его никто не навещал. Сам по себе он был неразговорчивым и замкнутым, ни с кем из больных не общался и большую часть времени лежал на кровати, уставившись в потолок. К лечению также относился апатично, порой полностью игнорируя назначения. И психолог с ним неоднократно беседовал, и другие врачи, но видимого результата это не давало. Медсёстры решили взять над ним особое шефство, чтобы постараться его хоть немного расшевелить и вывести из состояния депрессии. Иногда им всё же удавалось уговорить его прогуляться в нашем парке, благо, на дворе стоял май и тёплый весенний воздух наполнялся благоуханием цветущей вишни.
В одну из таких редких прогулок Николай обратил внимание на молодую женщину, сидевшую на лавочке с раскрытым альбомом, в котором она пыталась делать зарисовки карандашом. Лицо женщины показалось ему знакомым, он подошёл, присел рядом, заговорил.
Женщину звали Анной, у неё была тяжёлая форма лейкоза, поступила она к нам примерно за неделю до этого. Из близких у неё была лишь сестра, которая и поместила её в хоспис. После снятия болевого синдрома и остро выраженных симптомов анемии, Аня в тот день впервые выбралась на улицу.
О ЛЮБВИ ДВУХ ОБРЕЧЕННЫХ ЛЮДЕЙ
СНЯТО НЕМАЛО ФИЛЬМОВ.
НО КУДА СТРАШНЕЕ,
КОГДА ВСЕ ЭТО ПРОИСХОДИТ НА ТВОИХ ГЛАЗАХ.
Как рассказывал мне тогда Николай, они действительно были знакомы прежде, когда-то давно, ещё в студенческие годы, и даже непродолжительное время встречались. Потом что-то у них не заладилось, и с тех пор они больше не виделись. Удивительно, как судьба порою распоряжается людьми – встретиться через столько лет в одном отделении хосписа.
Со дня этой встречи Николая будто подменили. Он приободрился, стал общаться и с персоналом, и с больными, начал следить за своим внешним видом. Теперь он с некоторым даже воодушевлением принимал все назначенные лекарства, внимательно выслушивал рекомендации врача. Иногда даже шутил и улыбался, чего ранее за ним вообще не замечалось.
Они с Анной старались чаще проводить время вместе, насколько позволяло состояние обоих. Вместе гуляли в парке или подолгу сидели в холле. Николай через кого-то из волонтёров достал для Анны этюдник с красками, и она увлечённо занялась живописью.
Как-то в разговоре Анна упомянула, что Николай в молодости увлекался поэзией и сам пробовал писать. Чтобы её порадовать, он стал ей читать стихи, которых раньше знал много. Но память уже подводила, поэтому он записывал сначала в тетрадке, что мог вспомнить, а потом читал Анне. Попросил ребят-волонтёров принести ему пару книжек, а те дня через три достали для него ноутбук. То ли по интернету нашли недорогой, то ли кто-то отдал свой старый.
И теперь Николай часами, пока Анна отдыхала или ей делали переливание крови, отыскивал в интернете любимые стихи, чтобы потом поделиться ими с любимой. Каждое утро он передавал через сестричек букетики полевых цветов в палату Анны – чтобы она, проснувшись, видела, что он здесь, рядом, и у них впереди ещё один солнечный день. Как уж он ухитрялся их собирать, для меня так и осталось загадкой.
Со стороны они порою выглядели прямо как два школьника, и вид этой влюблённой пары никого не оставлял равнодушным, столько тепла и взаимной нежности было в их глазах. Мы все понимали, что они стали не просто «друзьями по несчастью», их связало настоящее чувство.
Сестра Ани, приезжая её навещать, часто не могла сдержать слёз, видя их вместе. Помню, как Маша разревелась в палате сестры, пока той не было рядом. «Ну почему всё так несправедливо устроено в этом мире?! – плакала она. – Они ведь просто созданы друг для друга! Если бы не болезнь, могли быть счастливы вместе…» Потом она ещё с горечью говорила, как безумно жаль, что у них в молодости не сложились отношения, столько лет оба были одиноки, а ведь могла быть семья, дети.
Однажды Маша не сдержалась при сестре, пожалела её: «Это просто нечестно! Вы только встретились…» Аня же утешала её, говорила: «Ну что ты, родная! Ведь это самый драгоценный дар судьбы! Когда уже ничего не ждёшь, кроме смерти, и вдруг – такое счастье! А, может, только благодаря болезни мы и смогли по-настоящему увидеть друг друга».
Полтора месяца спустя состояние Ани ухудшилось, она уже не могла вставать, но Николай всё время старался быть рядом. Когда была возможность, её вывозили на улицу, под тенты, и они снова были вместе. Николай держал Аню за руку и читал стихи, которые написал для неё.
КОГДА ВПЕРЕДИ НЕ ЖДЕТ НИЧЕГО, КРОМЕ СМЕРТИ,
ЛЮБОВЬ ВОСПРИНИМАЕТСЯ
КАК НАСТОЯЩИЙ ПОДАРОК СУДЬБЫ,
ДАРОВАННЫЙ СВЫШЕ.
Конечно, все вокруг прекрасно понимали, что их нежданное счастье не будет долгим, учитывая диагнозы обоих. Хотя так хотелось надеяться, что у этой сказки будет счастливый конец! Но чуда не случилось. Видимо, лимит на волшебство был израсходован уже самим фактом этой невероятной встречи. Однажды утром Анна не проснулась, чтобы увидеть свой новый букет полевых цветов.
После этого Николай резко сдал. Как будто у него забрали последний стимул к жизни. Он практически сгорел, всего на две недели пережив любимую. Хорошо помню, что он сказал мне за несколько дней до своего ухода: «Лишь сейчас, благодаря Ане, я понял такую простую вещь – только там, где есть любовь, и существует жизнь. Всё остальное – тлен, имитация. Нужно любить! Любить, пока есть время». Ушёл он легко и быстро, без мучений и в полном сознании.
Вот такая история из жизни «дома смерти». Так что нет, здесь властвует не смерть и не скорбь! Здесь царит любовь, и жизнь проявляет себя особенно ярко – человек освобождается от всего наносного и вспоминает, для чего был рождён».
Ценить и понимать жизнь
Волонтёром в хосписе Валерий Афанасьев проработал три с половиной года. Впервые он попал туда по воле случая – любимая девушка попросила его помощи в уходе за старшим братом, который угодил в больницу после серьёзной аварии и находился в вегетативном состоянии.
«Брату Вероники долгое время пытались помочь в отделении реанимации городской больницы, и на какое-то время его состояние удалось стабилизировать, – говорит Валерий. – Но потом начались осложнения, проблемы с дыханием, что привело к гибели коры головного мозга. Человек вроде бы жив, в его организме функционирует всё, кроме сознания. Никакое лечение ему помочь не могло, теперь требовался только постоянный уход.
Домой его выписать не могли, там ухаживать за ним было некому. Мать никак не могла оправиться после произошедшей с сыном трагедии, находилась в тяжёлом психологическом состоянии и сама нуждалась в помощи. Отец работал далеко на Севере и сразу приехать не мог. Так что из реанимации Игоря перевели в хосписное отделение.
Несмотря на то, что Игорь в хосписе получал всю медицинскую помощь, какая только возможна в его случае, поставить на нём крест и бросить Вероника не могла. Ей хотелось хоть что-то сделать для брата, но единственное, что получалось – это покормить его с ложечки или дать воды. Поменять памперсы или обработать пролежни было выше её сил. Она никак не могла преодолеть чрезмерной брезгливости, жутко стыдилась этой своей слабости.
