— Алло! — выдавил он сдавленным голосом.
— Вадим! Ты зачем убил Юлю?
— Я? — На том конце возникла долгая пауза.
— Тебя видела моя жена, — сразу взял быка за рога мой муж. — Она видела, как ты выходил от нее в двенадцать часов. Виола стояла на лестнице этажом выше, раздумывая: стоит ли ей выяснять отношения с секретаршей. А потом она все-таки подошла к двери квартиры и обнаружила, что она открыта. Она зашла внутрь и увидела убитую Юлю. Виола была в таком шоке, что бродила всю ночь по городу. А сейчас пришла домой и все рассказала мне.
— Чушь. Она не могла меня видеть в двенадцать, я был… — и наступило молчание.
— Прокололся! — шепнул муж, прикрывая трубку. — Я взял его на понт.
На том конце раздались частые гудки.
— Но зачем Рупанов пришел к ней? Володя посмотрел на меня долгим взглядом.
— Мне кажется, все могло быть наоборот. Взвинченная нашей ссорой, Юля сама могла пригласить Рупанова в гости. Она же думала, тот ухаживает за ней. Может, ей хотелось отомстить мне, закрутив роман с Рупановым. Женщины такие непредсказуемые существа. Они посидели, выпили чай с пирожными. А потом что-то произошло между ними… Что — никто не знает. В запальчивости Юля могла выложить ему подозрения насчет рейдерства. Возможно, она стала требовать с него денег за молчание. Юля… любила дорогие подарки, красивую жизнь… И тогда он решил, что лучше убить ее, чем сидеть на крючке у шантажистки. А чего я здесь распыляюсь? — внезапно сказал муж. — У меня есть знакомый в милиции, я сейчас позвоню ему и все изложу. Наверняка Рупанов оставил везде кучу отпечатков. Он же, судя по всему, не собирался ее убивать. Все произошло спонтанно…
Когда Володя закончил разговор, я подошла и потрепала его по волосам.
— Я думаю, что только твои сотрудники могли спокойно отнестись к твоим звонкам. Любой нормальный человек озвереет, когда его разбудят в половине шестого утра.
— Ты права. — Володя посадил меня на колени. — Ты, как всегда, права.
— Рада это слышать.
— У меня сегодня ночь, полная сюрпризов, — горько усмехнулся муж. — Одна сотрудница — убита, другая увольняется, третий скоро окажется в тюрьме. Одни потери… Но кое-что я все-таки нашел. — Он взял мою руку и прижался к ней щекой. — Я снова нашел собственную жену.
Мой вздох застрял где-то посередине груди.
— Очень приятно, — сказала я севшим голосом. Томительно-медленный и одновременно жгуче-страстный поцелуй длился целую вечность.
Когда мы оторвались друг от друга, Володя сказал, проводя указательным пальцем по моей щеке:
— После всего этого нам нужен отдых.
— Можем поехать в Лиссабон. Мы там еще не были. Он покачал головой:
— А что, если поехать в Сочи? Город, где мы познакомились семь лет назад. Правда, сейчас там не сезон, но в этом есть плюс: мало народу. Мы просто побродим по городу, посидим в уютных ресторанчиках. Только ты и я.
— Предложение принимается.
— Слушай! — Муж невольно отстранился от меня. — У тебя есть еще какая-нибудь еда? Я жутко голоден.
— Есть лимонный кекс, — засмеялась я. — Но он слегка пригорел.
Муж притворно зарычал.
— Неси его сюда, женщина! Пока я тебя не съел с голодухи!
— Бегу, бегу! — я соскочила с его колен и ринулась в кухню.
Я извлекла кекс из пакета, положила на тарелку и, заварив еще две чашки кофе, поставила все на поднос.
Перед тем как пойти в комнату, я посмотрела на часы. Большая стрелка приближалась к шести. Ночь сюрпризов закончилась, наступал новый день…
Валерия Вербинина
Квадрат любви и ненависти
Первая сторона. Станислав
Я хочу убить любовника своей жены. А вместо этого сижу напротив него и говорю:
— Я хочу, чтобы вы убили мою жену.
На мгновение он каменеет, но тотчас же берет себя в руки. На его губах расцветает дерзкая улыбка.
— Мне очень жаль, но я не занимаюсь убийствами. Это не по моей части.
В его словах звучит ирония, однако я делаю вид, что не замечаю ее. Он собирается свести все к шутке; но это ему не удастся. Я лезу во внутренний карман и достаю — нет, не пистолет, а всего лишь конверт с фотографиями. С трудом подавляю глухое желание швырнуть их ему в смазливую морду и кладу конверт на стол.
— Что это? — спрашивает он, сразу же напрягшись. По его глазам я понимаю, что он догадывается, но все еще не хочет верить.
— Посмотри. — И я делаю царский жест.
Он даже не заметил, что я перешел на «ты». Кончиками пальцев берет конверт, как будто тот может быть отравлен. (Пальцы слегка подрагивают.) Я в упор, не стесняясь, рассматриваю его. Легко понять, почему моя жена польстилась на это ничтожество. В красоте ему не откажешь — ломаные брови, серые глаза с поволокой, темные волосы. Плюс на его стороне молодость — он на одиннадцать лет моложе меня. Счастливчик. Ублюдок.
Он бросает конверт обратно и поднимает на меня глаза, ставшие холодными, как лед.
— Интересно? — спрашиваю я.
Этот парень умеет держать удар, честное слово. Вместо того, чтобы отпираться, извиняться, бормотать ненужные и жалкие слова, он закидывает ногу за ногу и спокойно спрашивает:
— А вы сами как считаете?
На фотографиях — он и моя жена, обнимающиеся в машине, и в сквере, на фоне какого-то безучастного памятника, и потом в ресторане, и…
Мои руки сами собой сжимаются в кулаки. Нет, ну почему я не могу его убить?
— Ты спишь с моей женой, — глухо говорю я.
— Я ее люблю, — невозмутимо поправляет он меня.
Конечно. Вот в чем дело. Вернее, совсем не в этом. Не сомневаюсь, что Ольгу он любит по расчету (она богата, в отличие от него). Но вот его она любит по-настоящему. Это даже на фотографиях заметно. Особенно ресницы ее выдают — когда она прижимается к нему, прикрыв глаза. И из-за этого я не могу его убить.
Деньги? Денег у меня достаточно. Пожелай я, и мог бы целый взвод киллеров нанять и не поморщиться. И алиби у меня нашлось бы неопровержимое. Но нельзя недооценивать Ольгу. Она далеко не глупа, и, если с ее милым что-то случится, она сразу же поймет, кто организовал покушение. Она никогда не простит мне этого, и я ее потеряю.
А я не хочу ее терять. Потому что, кроме нее, у меня нет никого на целом свете. Можете надо мной смеяться — это чистая правда. Вот он я, Станислав Валицкий, тридцати пяти лет от роду, деньгам не ведающий счета. И — один. Была у меня Ольга, да и ту отнял этот смазливый сукин сын, чтоб ему! Но мы еще посмотрим, кто кого. Мы еще поборемся.
