Астронавты раздевались (одежда при мгновенном замораживании могла повредить тело), погружались в контейнеры. Корень подводил очередной бак под лучи молекулярных генераторов, командовал:
– Товсь! – И погрузившийся с головой человек от нажатия кнопки превращался в ледяной монолит в глыбе льда. Капитан откатывал сразу покрывшиеся инеем контейнеры в магнитные гнезда, закреплял их там. Он управился за сорок пять минут.
Поставил под лучи генераторов свой контейнер, включил ток электромагнитов.
Теперь его контейнер, как и колонны генераторов, наглухо прикипели стальными основаниями к полу; восьмидесятикратная перегрузка не пошевельнет их.
Разделся. Перевел управление на ту автоматическую схему, которую собрали и надежно, ударом об пол, проверили Аскер и Галина. Набрал там выдержку на пультике «120 часов», включил шестидесятисекундную задержку перед срабатыванием.
Вдохнул полную грудь воздуха, прыгнул в бак, погрузился с головой и стал ждать. Наверно, он проделал все излишне быстро. Или секунды теперь текли медленнее. Как бы то ни было, Корень почувствовал дискомфорт; воздух распирал легкие. «Перемудрили Аскер и Крон, – раздраженно подумал он. – Переавтоматизировали! Конечно! Нужно было провести кнопку включения ко мне в бак, не ставить выдержку. Жди теперь! – Он выпустил воздух, тот пошел перед лицом крупными пузырями. – Да что такое?! Неужто их автомат испортился! Как быть?..»
Вскоре он уже изнемогал от удушья, судорожно сжал челюсти и губы, чтобы не втянуть в легкие воду. «Выскочить из контейнера?»
…Перед глазами вдруг возникла картина, запомнившаяся со времени отработки метода: подопытный кролик, перепуганный погружением, дергался, пока не освободился от тянувшего на дно груза, выскочил из воды… и прямо в воздухе его приняли и обработали лучи генератора. Белый стеклоподобный комок грянулся об пол и разлетелся на мелкие осколки.
В глазах Кореня возникла красная мгла. Он понял, что сейчас потеряет сознание. Заскрежетал зубами от натуги. В полную силу оттолкнулся ногами, вылетел из бака, покатился по полу. Поднялся. Плечи и грудь в ссадинах. «В чем же дело?»
Подошел к автомату Бруно-Крон. Алюминиевая панель лоснилась в свете ламп.
Посмотрел на счетчик: вместо числа «120», которое он только что установил, там стояло «000».
Он глубоко дышал, не мог надышаться. Что такое? Минуло 120 часов – или…
Если нет, то вот-вот заработает программа разгона в астронавигаторе, ускорение в 80 g размажет его по стенкам. И некому будет пробудить остальных.
«Прошло сто двадцать часов, пять суток форсажа?!»
Иван огляделся. Ничего не изменилось в отсеке. В прозрачных контейнерах застыли синеватые тела пятерых астронавтов. Зеркальные антенны генераторов были направлены на бак, из которого он выскочил. На полу лужа – это он расплескал, выскакивая.
Подошел к баку, опустил руку: вода вроде теплей той, в какую он погружался.
Но, может, подогрелась от его тела?
По всем ощущениям, по памяти мозга и тела – прошли минуты от того, как он погрузился в бак. Неужто же пять суток!
…Прежде всегда кто-то дежурил, он и будил. «А, привет! Ну, как тут?..» – и тому подобное. Это было ощущением и первым переживанием пробуждения – и оно маскировало идеально отлаженную биофизику процесса: что генераторы входили в резонанс с колебаниями молекул тела сразу – за тысячные доли секунды останавливали их. Выход почти на абсолютный нуль; в этом была гарантия, что ни одна клетка плоти их не повредится. А при пробуждении точно так сразу все колебания возбуждались. «Выкл.» и «вкл.» быстрее, чем это делают с компьютером; там еще операционную систему надо загружать.
Юношей Корень служил во флоте; его не раз будили заступать на вахту. Тоже можно было не сомневаться, что предшественник отдежурил положенные часы. А теперь… Он тщательно обтерся полотенцем, достал одежду, начал одеваться – а тело все еще ждало удара в 80 g. Дикое противоречие между ощущениями и сознанием. «Ты лишь несколько минут назад залез в контейнер, – доказывали чувства. – Ты вдохнул полной грудью, окунулся и ждал, пока сработают генераторы. Ты подумал даже, что лучше бы их включать кнопкой из бака…
Выходит, ты начал думать это сто двадцать часов назад, а закончил сейчас, после размораживания! Ты же едва не задохнулся…»
Он растерянно пригладил мокрые волосы. Вроде все так… но между ощущениями «до» и «после» не было разрыва. За это время должно произойти много событий: астронавигатор запустил двигатели на форсаж, из дюз вырвались многокилометровые столбы белого огня. Огромная тяга погасила скорость в 0,8 от световой да еще придала кораблю противоположную, в сторону Солнца. (По Бруно, это одно и то же, но по расходу топлива, наверно, нет.) «Буревестник» пролетел в обратном направлении почти все расстояние, на которое они до этого убили многие годы. Потом астронавигатор переключил двигатели в режим малой тяги, цикл форсажа кончился.
«Кончился? А если он еще не начался? Ведь чувствам тоже надо верить, иначе зачем они… Самодеятельный автомат мог не сработать или пробудил меня сразу же. Импульсы счетной схемы те же шестеренки: где-то „зацепилось“ не так – и выскочило сразу заданное конечное число. Тогда…»
Его будто по голове ударило. Цикл форсажа в самом деле может начаться вот-вот. Тогда у него оставалось на все про все минут пятнадцать. Истратил до погружения пять да сейчас на эту пси-маету столько же. Еще через пять минут его тело станет весить тонн пятьдесят – и недолго проживет. За дело!
Капитан действовал быстро и четко: заморозил воду в своем контейнере, выключил электромагнит, откатил, вкатил под антенны генераторов контейнер Летье, снова включил электромагнит и снова установил на том автомате выдержку «120 часов».
Все. Теперь в случае чего Тони разбудит остальных.
Отошел к стене. Тело ждало удара. На всякий случай попрощался с жизнью.
«Эх, как все не так получилось!..» Было не страшно – досадно.
Прошло не менее пяти минут. Отсек и весь корабль по-прежнему обнимала тишина; в ней чуть слышно пикал счетчик автомата. Значит?..
Он с опаской, все еще ожидая форсажа, поднялся в отсек управления. Световые цифры астрокалендаря показывали «3657» – три тысячи шестьсот пятьдесят седьмой день полета. А было «3652». Синяя риска на шкале индикатора скоростей стояла влево от нуля (влево, в другую сторону!) против отметки «0,31c».
Включил на большом экране маршрутную карту: там две линии накладывались, общая была явно толще, чем прежде. «Значит?..» – Корень начал чувствовать себя дураком.
«А если и эти приборы врут? – обожгла мысль. – Вспомни, как ты был уверен, что приборы показывают не тот снос. Может, еще какой-то фокус от этой Г-1830».
– Нет, так можно и умом тронуться… – Капитан поднялся в носовую обсерваторию. За прозрачным куполом впереди по курсу ярким накалом пылали созвездия Скорпиона, Стрельца, Змееносца – те, что прежде из-за спектрального сдвига удаления были сплошь тусклы и красноваты. Неподалеку от Антареса и затмевая его сияла белая звезда. Солнце.
