Для полного успокоения он измерил скорость по эффекту Доплера: 96 тысяч километров в секунду в направлении на свое светило. Все правильно.
3
Корень вернулся в анабиозный отсек. Пробудив команду, он рассказал о своих переживаниях и панических действиях.
– Надо управлять автоматикой из последнего контейнера, – сердито заключил он. – И крупно показывать счет времени. А то не поймешь: минули секунды или месяцы.
– Да-а… – протянул Летье, натягивая штаны; и вдруг, пораженный мыслью, застыл на одной ноге. – Послушайте! А если бы мы не тормозили от субсветовой, а неподвижно висели в пространстве?
– Неподвижно относительно чего? – уточнил Аскер. – Все тела во Вселенной двигаются.
– Ну… если бы двигались, как и другие тела в Галактике, с малой скоростью, десятки километров в секунду, или там сотни… и не было бы часов и приборов. Смогли бы мы определить, сколько пролежали в анабиозе: пятьдесят минут или пятьдесят лет?
– Боюсь, что нет, – покачал головой физик. – Вот тысячи лет мы заметили бы – по смещению звезд в созвездиях.
– А если бы, – Тони натянул штанину, стал на две ноги, – мы находились в межгалактическом пространстве, в тысячах парсек от галактик. Как тогда?
– Тогда смогли бы различать промежутки времени в миллионы лет, не мельче.
– То есть практически не заметили бы совсем течения времени?
– Вывод: нельзя заметить то, чего нет! – поднял палец Бруно.
– Если бы да кабы… – не без досады сказал Корень. – Хватит перекабыльствовать. Есть ли время, нет ли – у нас его сейчас действительно в обрез. А дел много.
4
Отсек управления теперь остался единственным более или менее пристойным помещением на корабле. Все собрались там – и чувствовали себя как на вокзале.
Корень без обиняков изложил дальнейшую программу:
– Март и Бруно займутся подготовкой к выбросу через электромагнитную катапульту трех контейнеров. Проверить, настроить тяжи для перемещения – все такое. Я и Летье точно ориентируем «Буревестник» на Солнце. Ошибка в доли угловой секунды… сами понимаете. А вы, – он посмотрел на женщин, – приведите себя в порядок. Женское тело штука более деликатная, чем мужское. Вам виднее, что и как. Вот и давайте.
Физик и конструктор молча направились в носовую часть, к катапульте. Летье – к гиросистеме. Капитан тоже направился к выходу, но Марина мягко положила свою ладонь на его руку.
– Женское тело начинается с сердца, Вань. И с души. Галинка, оставь нас на часок. Потом будет у тебя такой с Тони.
И не было в этот час ни капитана, ни биолога – Иван да Марья. Последние в уходящей в тьму веков и пространств веренице Иванов да Марий, коим надо расставаться: то из-за войны, нашествия, то ради больших дел и замыслов, то в бега подаваться… а то и на отсидку. Одному сражаться, трудиться, мытариться, другой ждать – и неизвестно, дождется ли. И обстановка расставаний у Иванов да Марий всегда была некомфортная и наспех.
И обстановка свидания была почти как у многих тех Иванов да Марий, что урывали свое, где придется: кто на полянке, кто под кустом или на стогу, в сарае… Лежали прямо на полу, на своей одежде. Марина ласкала Ивана вовсю, как могла и умела. Ласкала и молила – его, Вселенную, судьбу, бога:
– Ребеночка!.. Пусть зачнется. Господи, пусть хоть в этом нам повезет!
Потом Корень мягко сказал:
– Мы ведь не вернемся, Маш. Да ты, похоже, почувствовала это.
И рассказал о замысле – или заговоре? – троих.
Их час кончился.
– Надо рассказать это Стефану и Галине, – молвил Корень, одеваясь. – У вас, если честно, шансы тоже невелики – всем троим долететь. А на Земле должны знать.
– Гале не надо, – покачала головой Марина. – Нельзя ей сейчас это знать.
– Ничего, долетим. Цельтесь точнее.
Потом был час у Тони и Галины. Пилот, предупрежденный капитаном, ничего ей не рассказал. Только одно:
– На всякий случай запомни: сектор Антареса. Самый четкий ориентир. Искать в случае чего там. Сектор Антареса, помни!
Он не уточнил – что искать или кого.
5
– Это ты хорошо придумал, что катапульта рядом с отсеком УЗП, – похвалил физик Стефана Марта. – Удобно. Будто знал наперед.
– Это не я придумал, еще до меня. Аварийный выброс экипажа. Но всегда должен кто-то остаться и исполнить его.
– Ага. А теперь мы пожелание Ивана заодно исполним – насчет управления из контейнера.
Исполнили. Системы замораживания и выброса действительно стыковались хорошо – контейнеры по направляющим могли скользнуть в люльку катапульты, потом выстрелиться – один за другим.
Март собирал инструмент. Работа была кончена.
– Вы, главное, наведите точненько. Чтоб в Солнечной засекли и перехватили. А то будем лететь, как сказал поэт, в звезды врезываясь.
– А я сейчас пойду к ним, – сказал Бруно. – Это действительно сейчас самое-самое.
Он ушел. Март остался один на один с установкой, катапультой и своими мыслями.
– …и мне безумно захотелось хоть как-то проявить волю свою. – Он открыто смотрел на Искру. – Это ощущение безысходности. Щепка в бурлящем потоке причин и следствий, обстоятельств… и последний пинок судьбы: заморозят – и лети!.. – Он вздохнул. – Вот и решил хоть это сделать сам.
Пнуть себя.
6
– А почему Летье говорил о секторе Антареса? – спросил Остап. – Что за сектор такой! И так настойчиво…
– Ну… он, видимо, имел в виду звездную плоскость: Солнце, Антарес, Г-1830 – подлинная, – подумав, ответила Галина. – Участок этот. Дело в том, что они могли перерасходовать горючее. Тогда антитяготение той звезды отклонит «Буревестник» – они смогут выйти не на траекторию к Солнцу, но хотя бы в этот сектор. Так что если корабль-спасатель не встретит их на траектории, ему следует отклониться в этот сектор, искать там.
– А что, грамотно, – склонил голову Стефан.
– Так вы пошлете встречный корабль? – звонко спросила Галина. – С этим нельзя тянуть.
Искра помолчал, покачал головой:
– Нет. Я наперед знаю мнения членов Звездного комитета. Не убедит их ваш рассказ, ваши доводы. Послать навстречу… в противоположную сторону! Самое большее, что можно обещать: будем высматривать и в той стороне. Ждать, пока «Буревестник» приблизится – пусть и на большой скорости, перехватим… В подходящее время можно будет выслать астроразведчика. А сейчас… нет.
– Что же, вы за сумасшедших нас принимаете! – Крон гневно вскинула голову. – За вралей или дураков?.. Хорошенькое дело, хорошенькая встреча.
