– И ты так умеешь, Фима?
– Пока нет. Спиря научит. Это его открытие.
– А фокус с перчаткой из канадия-253 – твоя идея?
– Ага! – Фима был доволен, как только и может быть доволен мальчишка, чья выдумка снискала признание взрослых. – Пальцы сжимаются в кукиш – получается сверхкритическая масса. Здорово, правда? – От улыбки у него даже сморщился нос.
– Да уж куда здоровей… А где сейчас Спиридон Яковлевич-то, жив ли он, здоров ли?
– Я своих не выдаю.
– Конечно, конечно… Фимочка, а способ хищения сутей из радиолучей на выходах антенн – твой или Спирин?
– Во-первых, это способ, извините, не хищения, а интерференционного переноса информации при наложении поперечных сигналов с применением принципа неаддитивности. Авторское свидетельство номер 2876595. Во-вторых, не мой и не его – наш. Мы оба его придумали и опробовали.
– На девчатах-практикантках?
– Ага! – Фима снова весело наморщил нос. – Немного же понадобилось, чтобы превратить их в шлюшек-то: пару направленных антенн, отражатель и дифференциальный приемопередатчик.
– Но… зачем? Зачем вы это делали, скажи на милость: с девчатами, с другими Ψ-пассажирами?.. А эта провокационная выходка с моим убийством, с заваленной хазой? Должен же быть за этим какой-то замысел, смысл?.. И что ни говори, а свой запатентованный способ вы применили не для чего иного, как для хищения сутей!
– Как зачем! Тиресно! – Фима так и сказал «тиресно». – Вы думаете, что только вы все можете: организация, часть галактической системы, куда там! А мы можем не меньше. Мы бросили вызов. И вы приняли его. Как вы с нами поморочились-то! А если бы мы предугадали ваш финт со спецкостюмами, так и вовсе запутали бы.
– «Финт», «вызов», «запутали»… что ты говоришь, Фимочка! Это тебе что – состязание команд, игра, перетягивание каната?! За вашими забавами – покалеченные личности, испорченные судьбы, отношения. У нас вон полное ЗУ «некомплектов»!
– Ну, так и подумаешь! Жизнь вообще есть игра – факт. Важно, чтобы она была тиресной, вот и все!
– И ради того, чтобы тебе было «тиресно», а твой друг математик-алкоголик мог интеллектуально «вздрогнуть», вы вытворяли такое?! – накаляясь (вместе со Звездариком внутри), спросил Вася. – Порфирия Петровича погубили, станцию разрушили…
– Ну и что! A la guerre, comme à la guerre – на войне как на войне, как говорят французы. – Фима снова переложил ногу, поглядел на собеседника, наслаждаясь эффектом своего французского произношения. – Я проиграл. Меня будет судить галактический трибунал, да?
– Что? А… – Совмещенные Долгопол и Звездарик сейчас были во власти воспоминаний: один о том, как доходил в смертной истоме под вонючей медвежьей шкурой в хазе, а рядом обсуждали насчет мешка, кирпичей и реки; другой – как он гладил безутешного Фиму по головке за сараем, у могилы Тобика (а актер-мальчишка, конечно, от души забавлялся, что двое взрослых так развесили уши). Воспоминания пробуждали чувства – сходные у обоих.
Вася вышел из-за стола-пульта, расстегнул и начал вытаскикивать из брюк широкий ремень.
– Ладно. Будет тебе сейчас трибунал. С чуткостью и снисходительностью. Снимай штаны!
– Почему штаны? – не понял мальчик. – Для считывания рубашку надо… – Он начал расстегиваться. – Пожалуйста, можете забирать, не жалко. У меня новые еще лучше будут.
– Нет, рубашку пока не надо. Ты штанишки снимай. – Долгопол сложил ремень вдвое, махнул им в воздухе. – Ну, живо!
…Как мы отмечали, непротиворечивое пребывание личностей Васи и Семена Семеновича в одном теле оказалось возможным в силу их психической совместимости. Сейчас эта совместимость выразилась (как прежде в общих мыслях или в азарте погони) в единодушном порыве: драть! Драть шельмеца, просунув его голову между колен, в полную силу – чтоб визжал, плакал и топал ножками… чтоб мамочку звал… чтоб неповадно было шкодить, чтобы… чтоб… словом, драть. Отвести душу. Две души сразу.
Фима понял, соскочил с кресла, начал пятиться, прикрывая ладонями попку.
Лицо побледнело, большие глаза глядели на приближающегося следователя ОБХС умоляюще.
– Дядя, не надо! Я… я все сути верну, а?.. Я больше не буду. Меня судить надо… галактическим трибуналом, а вы!.. Это произвол. Я протестую… Не надо, дяденька, миленький, я и в лаборатории вам все покажу-у-уу-у! – Из глаз Фимы полились крупные слезы.
– Снимай штаны!!!
– Ну, чего на мальца напустился-то! – раздался позади знакомый сиплый голос; одновременно в комнате распространился винный запах. – Ишь, распоясался, ай-ай! Вот он я, сам явился. Что дальше?
В дверях стоял Спиридон Математикопуло. Он был в тех же светлых брюках, в туфлях с дырочками, только свитер сменил на голубую тенниску. Бросалось в глаза, что левая рука его явно короче правой, волосатой и жилистой, и как-то пухлее, нежнее, моложе ее. Младенческие пальчики сжимали ручку «дипломата».
Глаза у вошедшего были осоловело-отрешенные, веки набрякли.
«Да, – думал совмещенный Долгопол-Звездарик, стоя посреди комнаты с ремнем в руке, – что же действительно дальше-то?..»
Пятое измерение
Повесть
Глава 1
Я не я…
Даже падая с большой высоты, можно или огорчаться, что сейчас разобьешься, или любоваться видами и наслаждаться ощущением свободного полета.
К. Прутков-инженер. Мысль № 56
1
В этом мире все любят летать. Правда, над оживленными улицами и вблизи промышленных сооружений это возбраняется – мешает и опасно; но порхают, случается, и там. Особенно много летающих на просторах жилмассивов. Смотришь: вон с балкона кто-то ринулся, развернул блестящие полупрозрачные биокрылья, там с верхней клетки пожарной лестницы, там с крыши шестнадцатиэтажки. Чаще молодые, но иной раз и граждане вполне почтенные: супружеская чета – в сторону кинотеатра, где демонстрируется интересный фильм, домохозяйки с сумками – в магазин или на рынок.
На окраинах всюду стартовые вышки с лифтами, гиперболоиды вращения – для полетов на природу, в соответствующий сектор. Летают не только на биокрыльях, но и на педальных микровертолетах, помогая моторчику велосипедными движениями ног, на дельтапланах парят, используя восходящие токи воздуха, на аэробаллонах. Кто во что горазд. Нет у людей здесь привязанности к опоре-тверди – лишь для перемещения громоздких грузов.
И в лицах всех, даже детей, – отсвет больших пространств. Такой обычно заметен у летчиков, моряков, путешественников – у всех, кто преодолевает просторы мира не по-пассажирски. («Обычно»… я со своими мерками. Что обычно здесь, что диковинно?)
