– Звезды Г-1830, к которой мы командированы, звезды со странными параметрами, там нет, надо тормозить и поворачивать, – заключил Корень. – Мы со Стефаном не могли это решить за всех. Если кто-то сомневается в правоте наших выводов, у кого-то есть идеи дополнительной проверки – высказывайтесь. Дело очень серьезное, не до самолюбий. Если этого нет – надо решать, как быть дальше.
Поднялся Бруно. От его благодушия не осталось и следа.
– Я хочу посмотреть записи в путевом журнале. И последние, и старше.
Корень передал ему стопку тонких синих книжечек. Аскер углубился в них.
– Слушай, физик! – Тони со всеми был на «ты». – Возможно, ты найдешь пару блох, мелких ошибок – но разве в этом дело! Речь не о том, на сколько процентов они ошиблись, измеряя яркость и параллакс Г-1830. Важно другое: действительно ли мы летим не в ту сторону, или здесь что-то иное?
– Вот я это и проверяю, – буркнул Бруно, не поднимая головы.
– Может, какие-то искажения пространства? – вслух размышлял пилот. – Зеркальные отражения?.. преломления, как в воде?..
В интонациях его фраз была не присущая Летье растерянность.
– Что бы там ни было: отражения, преломления или обратное время, но в направлении, куда мы летим, звезды нет, – сухо молвил Март. – Это строгий факт. Надо поворачивать обратно. – И он снова тоскливо уставился в пол.
– Мы удаляемся… каждая секунда размышлений уносит нас на триста девяносто тысяч километров не в ту сторону! – Марина нервно стискивала пальцы. – Полтора десятилетия летели не туда!..
– Иван, но мы же видим звезду Г-1830 там, около группы Плеяд, – звонко произнесла Галина. – Видим, понимаешь? Как же повернуть назад… от нее?
– Зажмуриться, – негромко посоветовал Летье.
Стефан поднял голову, с укоризной взглянул на пилота. «Он еще шутит… А реально со звездою все ясно. Ее там нет и не было никогда. Законы механики и оптики неумолимы. Надо поворачивать оглобли. Домой, на Землю. Экспедиция провалилась».
Все не удалось. К чертям, домой. Хватит. Стефан вдруг почувствовал, как ему все здесь надоело. Даже лица товарищей. «Ну что они обсуждают! Просто тянут время. Привыкают к факту, к коему я уже привык… В конце концов, ничего исключительного: природа в который уже раз поставила человека на свое место. Носом в угол. И каждый раз мы пытаемся противопоставить могучим проявлениям сложности мира комариный писк своих рассуждений. „Мы видим…“ – сказала Галина. Ты и в зеркале себя видишь. И очень приятно…»
– Ага, вот! – воскликнул Бруно, встал.
Все повернулись к нему.
– Я искал в журналах идею опыта, которым можно было бы проверить, куда мы на самом деле летим, и нашел… только не идею, а сам эксперимент. Он был поставлен еще в конце третьего года полета, когда мы все трудились в поте лица. В основном капитаном и Летье, но и при моем участии, да и вашем – в обсуждениях и согласии. Помните, тогда обнаружилось, что курсовой гироскоп-автомат постоянно сносит корабль вправо от целевой звезды? «Ошибка» за три года составила почти две угловых секунды. Тогда Корень и Летье «исправили» автомат. Отрегулировали так, чтобы не сносило. Да, мы это обсуждали и согласились, и я согласился. Дело же очевидное… – Он перевел дух, оглядел всех. – Но гидроавтомат-то был исправен! Он строго вел звездолет в направлении на Г-1830, которое мы задали при старте и разгоне, – с учетом, что звезда уходит вправо с определенной угловой скоростью. Мы же задали ему и поправку, что по мере приближения скорость сноса будет расти.
Но она УМЕНЬШАЛАСЬ, раз мы уходим от звезды! Автомат не врал, врала Г-1830… и в дураках оказались мы.
Аскер не сел, а рухнул в кресло. Из него будто выпустили воздух; даже полные, еще недавно округлые щеки обвисли.
Побагровевший Корень взял тетрадки журнала, листал, нашел те записи. Хотя он и так все помнил. Бруно прав, так и было.
Ничего не изменилось в отсеке. Так же лился сверху желтый свет. Так же сидели в креслах астронавты. Но теперь каждый понимал: они со скоростью молнии мчат в неизвестность. Уж если Бруно не смог опровергнуть выводы Кореня и Марта, а, наоборот, подтвердил их, значит так все и есть.
– «Фрегат» летел-летел, не долетел… – нарушил молчание Тони. – «Буревестник» летел еще дальше и дольше – с тем же результатом… «Те, что пятнадцать лет летели не туда» – до смерти за нами останется. Пальцем будут указывать.
– Ну почему?.. – подняла пушистые брови Галина. – Ведь, что ни говори, мы сделали такое открытие: звезда с обратным течением времени.
– Да, действительно, – поддержала Марина.
– Это в гораздо большей степени закрытие, чем открытие, – невесело сказал Летье. – Закрытие звездной карты неба, например. И надолго. Теперь на каждую звезду нужно глядеть с сомнением: то ли она там, где видим, то ли в противоположной стороне. А проверить можно только нашим способом: лететь не туда. А звезд-то в небе о-го-го. К каждой не полетишь…
– Но эта же из другой галактики, – возразил Март. – Альдебаран-то вон как увеличил яркость. Значит, с ним все в порядке.
– Насчет другой галактики это предположение, которое еще надо доказать, – ответил пилот. – Да и галактика эта, выходит, вовсе не в Треугольнике, а неизвестно где…
– «Мы сделали открытие!..» – вдруг с ядом повторил Бруно и так свирепо взглянул на инженера-радиста, что та съежилась. – «Такое открытие!..» И когда же, интересно, мы его сделали? Когда спали в контейнерах? Когда «исправляли» курсовой гидроавтомат? Когда отворачивались от фактов и плевали на наблюдения?.. Мне доводилось делать открытия, я знаю, какой это труд, какой мучительный поиск истины… и какая потом, когда достигнешь ее, радость, даже гордость собой. А сейчас ни радости, ни гордости – стыд. «Нашли звезду с обратным течением времени…» Вот не думал, что наилучший способ такого поиска – удирать с субсветовой скоростью от предмета поиска!
Снова воцарилась тишина в отсеке. Унылая тишина.
– Ну что? – нарушил ее Стефан. – Надо начинать торможение… – поглядел на капитана.
И все посмотрели на Кореня. Он сидел, сложив руки на груди. Усмехнулся:
– По-дурному пятнадцать лет летели не в ту сторону, теперь так же по-дурному сразу и тормозить… Будто самосвал со щебенкой, чтоб на забор не наехать. Еще бы, это же ОЧЕВИДНО! То было очевидно, что надо туда лететь, а теперь сразу очевидно, что надо тормозить и поворачивать… Не слишком ли много «очевидного»!
– «…как тот, кто заблуждался и встречным послан в сторону другую», – продекламировал Март; у него была склонность цитировать поэтов.
– Насчет заблуждения верно, – скосил глаза в его сторону капитан. – Вот только «встречного», который объяснил бы дальнейший маршрут и вообще что к чему, нет. Надо самим. Несколько дней инерционного полета сейчас ничего не изменят. А вот необдуманный расход аннигилята – многое. Решит же ситуацию, в которой мы очутились, прежде всего глубокое обдумывание ее – с обсуждением и спорами. Понимаете… – Он оглядел всех. – Мир-то, оказывается, не такой. От самых глубин. Вот и надо повникать. А уж тогда соответственно действовать.
