– Мама! – пискнула Света и осела на пол.
– Ясно, чего он в хозяйственном отделе бродил, – прогудел
слесарь, – нож покупал, таким обои режут. Острый, зараза, почище бритвы.
Кровищи сколько!
Милиционер потянулся к крану.
– Стой! – воскликнула я. – Что ты собрался делать?
– Воду перекрыть, – заявил дурачок.
Я схватила неопытного Шерлока Холмса за плечо.
– Ничего нельзя трогать до прихода милиции.
– А я кто? – фыркнул парнишка.
– Перчатки есть? – не успокаивалась я. – Если нет, лучше
ничего не касаться, иначе потом эксперт замучается в твоих отпечатках рыться.
Кстати, ты можешь смазать «пальчики» преступника.
– Это самоубийство, – самонадеянно заявил идиот.
Я возмутилась:
– Ты что, эксперт? Причем, похоже, самой высшей категории,
раз мельком посмотрел на ванну и сделал вывод.
– На стиральной машине есть записка, – отстаивал свое мнение
участковый, – нож окровавленный на бортике лежит! А воду надо перекрыть,
соседей снизу затопило!
– Вызывай ребят из убойного отдела, – велела я, – они и
решат, что здесь случилось! Тебя как зовут?
– Леонид, – нехотя ответил участковый, – слушай, ты где
работаешь?
Я сделала простодушное лицо.
– В торговом центре менеджером, а что?
– Больно много знаешь, – сердито констатировал мент, –
небось муж из наших?
– Нет, он в рекламе снимается, – опять соврала я.
– И мертвеца не испугалась, – бубнил Леонид, – вон домоуправ
совсем плохая.
Я опустила глаза. А из Леонида мог бы выйти толк, попади он,
как в свое время я, в особую бригаду Чеслава, которая расследует тяжкие преступления.
Парень наблюдателен, действительно, нормальной женщине положено при виде трупа,
лежащего в кровавой воде, незамедлительно лишаться чувств. Но я за последнее
время нагляделась на всякие ужасы и перестала воспринимать их как
экстраординарное зрелище. Надо успокоить Леонида.
– Я работала санитаркой в морге, – пожала я плечами, – а еще
очень люблю детективы.
Участковый хмыкнул, но ничего не сказал.
– Таняша, – прошептала белая, как обезжиренный кефир, Света,
– дай мне валидол.
Я развела руками:
– Прости, не держу его дома. Могу к тебе в квартиру сходить.
Светлана ткнула рукой в сторону коридора:
– На стене около кухни аптечка висит, посмотри там!
Я послушно пошла в сторону кухни и открыла небольшой
шкафчик. Первое, на что наткнулся взгляд, были две красные упаковки с синей
надписью «Зоротин». Чтобы найти валидол, я вынула тубы, обнаружила за ними
блистер с белыми таблетками и вернула лекарство несчастной девочки на место. На
крышках четко было написано «30.03.2009 – 30.03.2010». Я слегка удивилась: если
Яна пропала осенью, зачем сейчас для нее купили пилюли? Может, Тоня заказала
лекарство давно, а фирма задержала его доставку?
– Нашла валидол? – закричал Леонид.
Я вздрогнула и пошла к Свете.
Смерть Никиты была признана самоубийством. Эксперт ни
секунды не колебался, подписывая протокол вскрытия. Лагутин оставил письмо, в
нем он указал причину, по которой решил расстаться с жизнью, Никита винил себя
в исчезновении Яны и в смерти Тони, которая шагнула с двадцатого этажа.
Родственников у Лагутина не было, поэтому всеми скорбными
процедурами занимались мы со Светой. С деньгами не было никаких проблем, Никита
положил в кухне на самом видном месте увесистую пачку купюр и записку всего из
двух слов: «Для похорон».
– Куда девать остаток денег? – спросила я у Светланы утром
после поминок.
Домоуправ на секунду призадумалась, но потом бойко ответила:
– Может, Тоня завещала свое имущество сестре? Других-то
претендентов на него нет.
– Не знала, что у Лагутиной есть близкая родственница, –
удивилась я, – мы иногда забегали друг к другу за всякой мелочью, типа соли,
несколько раз пили вместе чай. Антонина мне жаловалась, что ей некому помочь,
ни мамы, ни тети, ни хоть кого-нибудь из близких нет, а няню она нанимать не
хотела!
– О мертвых плохо не говорят, – вздохнула Светка, – но
Тонька слишком девочку баловала, Яна ни с кем оставаться не соглашалась!
Помнишь, Антонину увезли на «Скорой» с аппендицитом?
– Да, – кивнула я.
Светлана скорчила гримасу.
– Я чуть с ума не сошла, пока Никита с работы примчался! Яна
орала без продыху три часа, слегка утихла, лишь когда отец приехал. Но есть и
спать без мамы капризница категорически отказывалась. Пришлось Тоне из больницы
через день после операции сбежать. Так распускать детей нельзя. Моя Лида
прекрасно понимает: маме надо работать, а она должна в садик ходить. Хотя я
теперь, после того как Яна в лапы педофила попала, Лиду на руках по улицам
тащу.
– Думаешь, Яну похитил маньяк? – вздохнула я.
– Каждый день газеты об уродах пишут! Дети постоянно
исчезают! Господи, отведи от меня беду! – пробормотала Света.
Не успела она перекреститься, как с лестницы раздался мат:
– …! …! …!
– Кто там? – поинтересовалась Светлана, поднимаясь с
табуретки.
– Сиди спокойно, – велела я, быстро пошла в прихожую и
посмотрела на домофон.
К сожалению, камера у нас висит не совсем правильно, полного
обзора лестничной клетки она не дает, хорошо видно пространство у лифта и дверь
Рындиных, а вот то, что происходит у квартиры Лагутиных, разобрать трудно, но
все же при желании можно. Затаив дыхание, я пыталась понять, кто возится возле
опечатанной квартиры. Разглядев, я изумилась. Мужчина, стоявший спиной к
подъемнику, больше всего напоминал бомжа.
И тут Светка схватила трубку и заорала:
– Ты чего там копошишься, а? Ща милицию позовем!
Большей глупости нельзя было сделать. Я быстро открыла
замок, но мужчина оказался проворен, как ящерица. Прежде чем я успела выбежать
на лестницу, он заскочил в лифт и укатил на первый этаж. К сожалению, мой вес
превышает восемьдесят килограммов, и физическая подготовка оставляет желать
лучшего, поэтому я даже не сделала попытки побежать вниз по ступенькам. Какой в
этом смысл? Лифт мне ни за какие конфеты не обогнать.
– Ну надо же! – бурно радовалась Светка. – Я прогнала вора!
Наверное, следовало объяснить Чернышевой глупость ее
поступка. Не было никакой необходимости пугать вора обещанием вызвать милицию,
надо на самом деле звонить 02, но Светка так сияла от радости, что я
промолчала.
