– Кузина, – не оглянувшись, спокойно поправила
стажерка, – точно, ношеная одежда – ничего на ней не пришито, ценника нет,
штрих-код снят, в магазине так не делают, куда же ее потом девать, когда с
витрины снимут?
– Вот и выбросили за ненадобностью, – сказал
Жека, – а вы дурью маетесь…
– И потом… – продолжала Галя, полностью игнорируя
Жекино замечание, – уж вы меня извините, но ни один продавец манекен в
таком виде не выставит. Одежда совсем неподходящая. Сами посудите: свитер
кашемировый, бирюзовый, а к нему юбка легкая летняя, малиновая с цветами! Да
любой магазин мигом прогорит, если такое на свои манекены наденет!
– Да ты-то откуда все это знаешь? – заржал Жека.
Сам Валентин едва сдержал улыбку. Слышать такие рассуждения
от особы, одетой как клоун в цирке, было, по меньшей мере, забавно.
– Ну, в театре каком-нибудь манекен был нужен… –
пробормотал он, стараясь не смотреть на Галину кепку, надетую козырьком назад,
и широченные штаны, из-под которых не видно было кроссовок.
– Тогда зачем выбросили? – Галя уставилась на
него, сбросив кепку, рыжие волосы сердито торчали в разные стороны. – У
меня подруга в театре работает – там знаете, какая нищета? Если какой спонсор
расщедрится и даст денег на костюмы и реквизиты, то ему в ножки готовы
поклониться! А тут – манекен, да еще шмотки на нем дорогие! Пробросаются!
– Загадочная история… – Мехреньгин проговорил это
тихонько, но Жека услышал.
– Ну все, пошло-поехало! – Он махнул рукой и
отошел, схватившись за телефон. – Васильич! Ты где ездишь, ёшь твою
налево!
Жека опасался не напрасно. Всему отделению было известно,
как капитан Мехреньгин любит загадки. То есть не то чтобы любит, но если он
чего-то не понимал, то терял сон и аппетит и все думал и думал об этом
непонятном. Иногда из таких его мыслей выходило что-то путное, но не всегда.
Вот и сейчас Валентин чувствовал, что загадка манекена
овладела им полностью. Он вздохнул и присел рядом с Галей.
Волосы у манекена были хорошие, густые, красивого
каштанового оттенка с блеском – ясное дело парик, но хорошего качества.
– Парик-то парик… – протянула Галя, – но
смотрите…
Она дернула волосы, парик был приклеен. Причем наспех,
потому что вблизи стали видны неаккуратные потеки клея.
– «Момент»! – авторитетно заявил Валентин, потянув
носом.
Он задрал свитер. Под ним ничего не было, только манекен.
– Бывают некоторые извращенцы, – пояснил он
Гале, – или ненормальные… Манекен похож на живую женщину, вот они и… Но
тогда она была бы полностью одета – белье там, чулки…
– Я тоже об этом подумала, – ничуть не смутившись,
ответила девушка, – но здесь не то…
Капитан Мехреньгин и сам чувствовал, что здесь – не то. Он
внимательно ощупал юбку, и в боковом кармане, сильно удивившись, нашел
скомканную бумажку. Небольшой такой прямоугольник, отпечатанный не фабричным
способом, а на обыкновенном принтере на не слишком плотной бумаге.
Капитан разгладил бумажку. Там было всего несколько слов и
цифр. «Центр современного дизайна». Набережная адмирала Макарова, дом 10.
И ниже: 22 июня 2007 года, 18.00.
Больше на бумажке ничего не поместилось – ни имени, ни
фамилии, ни еще какой полезной информации.
– Билет, наверное, на мероприятие…
– Эй, господа сыщики! – крикнул Жека. –
Машина внизу! Давайте скорее, а то Васильич еще какого перца подсадит со старой
стиральной машиной!
– Мы ее так и оставим? – упавшим голосом спросила
Галя.
– А куда же ее деть? – рассердился
Мехреньгин. – Если с собой везти, так над нами все отделение смеяться
станет! Ты вот что, одежду давай захватим, на всякий случай…
Галя блеснула глазами и вмиг стянула с манекена свитер и
юбку, убрав все в неизвестно откуда взявшийся непрозрачный пакет.
Злясь на себя за сентиментальность, Мехреньгин забросал
манекен, выглядевший беззащитно и жалко, листьями и хвоей. Билет, найденный в
кармане юбки, он сунул в бумажник, зная уже, что долго ему там лежать не
придется – как уже говорилось, капитан Мехреньгин очень не любил неразгаданных
происшествий.
Однако в отделении выяснилась очень неприятная вещь.
Позвонил капитан Стуков и слезно просил подежурить за него, он, дескать, никак
не может, поскольку совершенно неожиданно приехала теща и ее нужно встретить.
Должна была на следующей неделе, и Стуков заранее отпросился у начальства, а ей
вздрогнуло притащиться сейчас, оказия какая-то вышла. И теперь мало того, что
лишних три дня тещу терпеть, так еще и с дежурством проблемы.
Жека как услышал про это, так и сорвался с места, как резвый
конь, так что пришлось оставаться Валентину.
Воскресенье для милиции день тяжелый, это все знают.
Некоторые несознательные граждане считают, что выходной дан исключительно для
того, чтобы напиться в стельку. После этого они начинают бурно выяснять
отношения друг с другом и лупцевать своих жен или соседей – кто подвернется.
Так что суетится капитану Мехреньгину предстояло с утра до вечера.
Анна Ивановна поставила на лестничную площадку две
тяжеленные сумки, перевела дух и протянула было палец к кнопке вызова лифта.
Однако лифт не работал – кнопка горела красным светом.
Анна Ивановна застонала в голос. Тащить этакую тяжесть на
девятый этаж пешком было выше ее сил. В сумках была с осени убранная в погреб
картошка, две банки варенья, да еще огурчики. Все сохранилось отлично, дождалось
весны, вот только тяжесть несусветная, а лифт не работает, очевидно, опять
где-то застрял.
Анна Ивановна прислушалась и поглядела наверх. Так и есть:
раздавалось равномерное хлопанье автоматических дверей – лифт застрял на втором
этаже. Это было еще не так плохо – можно подняться и убрать из дверей то, что
мешает им закрыться. Стиснув зубы, Анна Ивановна подхватила сумки и устремилась
на второй этаж.
Дверям лифта действительно что-то мешало закрыться, но когда
подслеповатая Анна Ивановна подошла поближе и увидела это что-то, сумки выпали
у нее из рук и лестница огласилась жутким криком. Дверям лифта не давало
закрыться мертвое тело мужчины. Ноги его были в лифте, а голова на лестничной
площадке, и бурая лужа крови растекалась на грязном бетонном полу причудливым
пятном. На крик Анны Ивановны на лестничной площадке открылась всего одна дверь
– справа от лифта, да еще за одной дверью раздался басовитый лай с
художественными подвываниями. На пороге своей квартиры стояла молодая, весьма
легкомысленно одетая деваха – Ирка. Ирка работала барменшей в небольшой кафешке
напротив, вся лестница это знала.
Увидев мертвого мужика, Ирка, вместо того чтобы помочь Анне
Ивановне, сама заорала еще сильнее и чуть не хлопнулась в обморок. Как
впоследствии выяснилось, она не выносила вида крови. Так бы стояли они и орали,
если бы снизу не поднимался отставной майор Виктор Степаныч с шестого этажа.
