– А придется! – строго проговорил капитан.
– Но Валентин Иванович! – взмолилась
Кузина. – Я всю жизнь мечтала работать в милиции! Я что – совсем не
справляюсь? – Голос у нее задрожал, и Мехреньгин испугался, что она сейчас
расплачется. Женских слез он не переносил.
– Наоборот, ты очень хорошо справляешься! –
поспешил он заверить практикантку. – Поэтому я и хочу поручить тебе
серьезное дело. Только это должно остаться строго между нами, никто, кроме нас
двоих, не должен знать…
Галя смотрела на него сияющими глазами, пока он излагал
дело.
– Конечно, я все сделаю, я постараюсь! Валентин Иваныч,
вы… вы просто… вы замечательный!
В конце коридора показался Жека.
– Задачу я перед тобой поставил, – строго сказал
Мехреньгин. – Выполняй!
– Это вы о чем тут разговаривали? – с подозрением
в голосе спросил Жека. – Что это за секреты в рабочее время?
– Да мы так, о личном… – махнул рукой Валентин,
ему вовсе не улыбалось слушать Жекины нравоучения, что снова он занимается ерундой.
Он оставил Жеку в сомнениях, а сам отправился звонить в
собачий питомник.
На площадке перед семнадцатой квартирой собралась целая
толпа. Здесь присутствовали: участковый Павел Савельевич, как представитель
местной власти, капитан Мехреньгин, как представитель власти центральной,
слесарь из жилконторы Ахматкул, которого жильцы дружно переименовали в
Рахат-лукума (кто-то ведь должен открыть дверь) и два специалиста из собачьего
питомника – один крупный и медлительный, другой – помельче и пошустрее. Кроме
того, из-за спины Мехреньгина выглядывала соседка Ирка из шестнадцатой
квартиры, проявлявшая острую заинтересованность в судьбе бультерьера Квазимодо.
– Пал Савельич, – адресовалась она к участковому,
как к личности знакомой и невредной. – Я с работы обрезков мясных
принесла, от свиной лопатки и от шеи, у нас от банкета стоматологов осталось,
так я немножко песику со своего балкона бросила, он скушал… жалко же животное!
Он уж сколько времени не евши! У меня еще несколько кусочков есть, я могу,
когда дверь откроют, бросить… он отвлечется!
– Мы и так с ним запросто сладим! – отозвался
вместо Савельича крупный собачий специалист, поигрывая мускулами перед
смазливой Иркой. – Мы с таким собакевичем в пять секунд справимся! Никакие
отвлекающие маневры не понадобятся! Нам не впервой! Правда, Серый?
Его более мелкий напарник неопределенно хмыкнул,
прислушиваясь к доносящемуся из-за двери вою Квазимодо.
– У нас пули сонные имеются и прочее
спецоборудование! – продолжал хвалиться крупный кинолог. – Мы вот на
прошлой неделе дога бордоского повязали – вот это, я вам скажу, была операция!
А буля обычного обезвредить – это пара пустяков! Правда, Серый?
Серый опять не ответил.
– Ну вы уж его не обижайте! – попросила Ирка,
кокетливо поправив золотистую прядь. – Он же не виноватый, что так
получилось! Собака – она ведь друг человека…
– Не беспокойтесь, ничего вашему другу не сделаем! Не
впервой! У нас сонные пули и прочее спецоборудование имеется… сделаем этого
буля в лучшем виде!
– Ну это надо же, как собака переживает! – подал
голос Савельич. – Прямо мурашки по коже! Ну что, Рахат-лукумушка, давай,
что ли! Как, ребята, вы готовы?
– Всегда готовы! – отозвался крупный специалист.
Слесарь подошел к двери, заслонил ее собой и пару минут
поколдовал над замком. Затем он отступил в сторону и произнес:
– Попрошу, значит… готова она!
– Это же как легко можно любую дверь открыть! –
ужаснулась Ирка. – Такие деньги за замки платим, и в минуту отпереть
можно!
– Попрошу посторонних отойти в сторону! – прервал
ее крупный кинолог, мужественно выпятив грудь и приближаясь к двери. – От
греха, как говорится!
За дверью внезапно наступила подозрительная тишина. Видимо,
Квазимодо почувствовал, что освобождение близко.
Крупный кинолог поднял пистолет с сонными пулями и осторожно
толкнул дверь. Ничего не произошло, и он, понизив голос, проговорил:
– Давай вперед, Серый, я тебя прикрою!
Его напарник безмолвно проскользнул в квартиру, и через
секунду оттуда донесся собачий лай и человеческий вопль.
– Держись, Серега! – выкрикнул крупный кинолог и
бросился на подмогу напарнику. Из-за двери донеслись выстрелы и звуки борьбы.
– Помочь ребятам надо! – озабоченно проговорил
участковый и тоже вошел в семнадцатую квартиру. Через секунду оттуда донесся
его голос:
– Рахат-лукум! Давай сюда, без тебя не управимся!
Слесарь боязливо заглянул в квартиру, но все же подчинился
участковому.
Капитан Мехреньгин некоторое время нерешительно стоял на
пороге, прикрывая тылы группы захвата. Но потом он почувствовал, что дело
развивается не по намеченному сценарию, и прошел внутрь, чтобы оказать помощь
силам правопорядка.
Внутри он застал странную картину.
Все помещение было заполнено клубами пара, как парное
отделение бани или сцена во время выступления рок-группы. В этом пару
проступали мечущиеся фигуры слесаря, Савельича и крупного кинолога. Мелкий
кинолог, отзывавшийся на имя Серый, так же, как и бультерьер Квазимодо, куда-то
пропали.
Мехреньгин прошел вперед, протирая глаза и озираясь.
Посреди комнаты лежал мелкий кинолог, не подающий признаков
жизни.
– Павел Савельич! – окликнул капитан
участкового. – Что здесь происходит?
Савельич, горестно матерясь, ввел его в курс дела.
Когда передовые силы группы захвата в лице Серого вошли в
квартиру, затаившийся Квазимодо выскочил из-за шкафа, налетел на кинолога и
вцепился ему в ногу. Второй специалист, увидев угрожающую другу опасность,
выстрелил хваленой сонной пулей, но в пылу сражения промазал и попал в своего
напарника. Надо сказать, что пуля не подкачала: Серый моментально отрубился.
Квазимодо, почувствовав, что противник повержен и больше не представляет
интереса, выплюнул его ногу и бросился в атаку на второго кинолога. Тот в
испуге отскочил, споткнулся и налетел головой на батарею отопления. К счастью,
голова его не пострадала, но батарея оторвалась от трубы. Из образовавшейся
бреши забила горячая вода, отчего квартира и наполнилась паром. В настоящий
момент Ахматкул устранял аварию, то есть единственный из всех занимался своим
прямым делом. Уцелевший кинолог пытался привести в чувство своего менее
удачливого напарника, а участковый пытался среди пара и суматохи отыскать
Квазимодо.
– Да где же эта чертова собака! – восклицал Павел
Савельевич, по третьему разу обегая квартиру.
На этот вопрос легко ответила бы Ирка, поскольку она
осталась на площадке и видела, как бультерьер, устроив в квартире переполох,
выскочил наружу и припустил вниз по лестнице.
