– Ну?
– Что ну-то? Говорю ж, проблемы.
– Эдик, что ты искал на даче? Это ты там пожар устроил?
– Какой еще пожар?
– Ты еще спроси: какая дача? А теперь никакой нет – сгорела.
– Не я это! Я и не был там вовсе! Ну, в смысле, не возвращался туда. Этот хмырь встрял, я и слинял.
– Как же, не возвращался! А коробочку где взял? Из-под чая? Что ты там пытался найти, а? Или нашел?
– Ну ладно, ладно! Не нашел ни черта. Думал поживиться. Мне ж долг отдавать надо было, не помнишь, что ли?
– Отдал? Долг-то? Или квартиры не хватило?
– Так половину брательник забрал, чтоб ему!
– Теперь ты еще и мне должен.
– Тебе-то за что?
– Ты совсем идиот? Я же говорю – дача сгорела. По твоей вине. А поджог точно был, следователь сказал. И браслетик твой там нашелся, между прочим.
– А я-то думал, где его потерял!
– Так хочется тебе врезать, сил нет.
– Ась, да я испугался! Мужик там этот мертвый, кругом мои отпечатки…
– Что ты искал?
– Да говорю ж, не нашел! Может, и не было. Наверно, перепутал.
– Еще раз: чего там не было?
– Ну что ты пристала! Ничего не было! Я помнил про какие-то монеты, думал, ценные, оказалось – фигня.
– Фигня – не фигня, тебе что за дело? Это – не твое! Воровать – преступление, поджигать – преступление. Просто не понимаю, что мне мешает сейчас же сдать тебя ментам.
Эдик даже подскочил:
– Ась, ты что? Я к ней за помощью, а она – сдать! Я вообще-то твой муж, забыла?
– Да какой ты мне муж, опомнись! Кстати. Я хочу развестись. Немедленно. Так что придется тебе со мной явиться в полицию. Я ж заявление подала, о том, что ты пропал.
– Какое еще заявление? Ты что, сдурела?
– Это я сдурела? Тебя нет почти год! Дачу сжег, из квартиры меня выкинул, не позвонил, не написал – что я должна была думать? Скажи спасибо, если в суд на тебя не подам! Еще подумаю.
– Ну ладно, ладно, разведемся, так и быть. Ась, только мне деньги нужны! Очень!
– Эдик, у тебя совесть есть?
– При чем тут совесть? Ася, ну пожалуйста! Мне всего-то пятьсот тысяч надо!
– Сколько?!
– Ну, триста, – сбавил Эдик и передернулся: – Черт, замерз совсем. Вот холодрыга! Ася, ну пожалуйста! Вопрос жизни и смерти, ты ж понимаешь.
– Ладно, подавись! Но сначала подпишешь бумаги на развод, понял?
– А у тебя сейчас нету хоть сколько-нибудь? А то прям край! Будь человеком!
Все просто замечательно, думала Ася, подходя к театру. Но где взять триста тысяч? Хотя… Тысяч сто двадцать у нее есть… Или сто пятьдесят? И куда, интересно, деваются деньги? Зарабатывает она неплохо, за квартиру не платит, на еду почти не тратится – Алымов дает, и даже слишком много. Нет, она, конечно, приоделась за это время. Надо же дресс-код поддерживать, да и перед Сергеем ей хотелось выглядеть получше. Правда, ее одежда его мало волновала, ему важнее было ее отсутствие.
Ну, и где деньги, Зин?
Конечно, раньше по выходным Ася совершала выезды не только в Архангельское или Коломенское, но и куда подальше: в Питер, Вологду, Новгород. Да и к родителям без подарков не приезжала, сестре помогала… Италия опять же. Вот деньги и уходили как вода сквозь пальцы. Да, какая-то она не экономная! Где ж взять еще сто пятьдесят тысяч? Может… может, у Веры Павловны попросить в долг? Обращаться за деньгами к Алымову Асе категорически не хотелось. Только-только все между ними наладилось, и вдруг она станет клянчить деньги. Что он подумает?
Алымов встретил ее сурово:
– Ася, ты же сказала, что ко второму действию подъедешь. А сейчас сколько? Я нервничал. Не надо было тогда обещать, раз ты не можешь…
– Ёж, ну не ворчи. Представляешь, Эдик объявился! Это с ним я застряла.
– Эдик? Вот это да! Ну и что он?
– Ой, это ужас какой-то! Конечно, пожар – его рук дело, как мы и думали. Он прямо не признался, но… А искал он какие-то монеты! Говорит, не нашел.
– А где ж он был все это время?
– Ты знаешь, я так толком и не поняла. Сначала по каким-то углам прятался – думал, его менты загребут. Потом у брата, что ли, жил. Наверняка, у какой-нибудь сердобольной девицы, пока не выгнала. А потом вообще какой-то маразм! Он поехал в Минск, к дяде. Хороший дядя, мы у него раз были. Старый совсем. И он Эдику какое-то ружье отдал, дорогое. Ну, дяде сто лет в обед, а этот-то! Он так и повез ружье – ни разрешения на оружие у него не было, ничего! Ну, его и замели на границе. Дальше как-то невнятно изложил: вроде он там чуть не два месяца отсидел. Короче, ружье отобрали. Как-то так.
– Черт знает что! В огороде бузина, а в Минске дядька. Ну, а с разводом-то как?
– Все хорошо. Мы через три дня встречаемся и подаем заявление.
– А почему не сразу? Зачем три дня ждать?
Ася молча хлопала глазами.
– Почему ты его отпустила?
– А что я могла сделать?
– Как – что? Взять за руку и привести к нам домой. Закрыть на ключ. А вдруг он не придет через три дня? Где он сейчас живет, ты знаешь?
– Я не спросила…
– А телефон? Есть у тебя его номер?
– Есть! – Ася быстро набрала вызов, послушала, и лицо ее вытянулось. – Ну да, это старый номер… У него уже другой, наверное…
– Не наверное, а точно. Ну, и как мы его найдем в случае чего?
– Да придет он, придет! Ему же деньги нужны.
Ася прикусила язык, но было уже поздно.
– Так, с этого места поподробнее. Какие деньги? Ты что, платишь ему за развод?! Ася?!
– Ну, он попросил… Ему надо… Не за развод, а так… взаймы…
– И сколько ж ему надо?
– Триста тысяч. Ты не думай, у меня половина есть! Я хотела… занять… у кого-нибудь…
– У кого, интересно. Триста тысяч – рублей? Или долларов?
– Каких… долларов?..
Она вдруг побелела и поехала со стула на пол.
– О, черт!
Сергей вскочил, подхватил Асю и плеснул ей в лицо воды из бутылки. Ася открыла полные ужаса глаза:
– Долларов?
– Ну прости меня, прости! Это шутка такая дурацкая. Конечно, рублей. Ты же не миллионерша, в самом-то деле! Успокойся, дорогая. Я дам тебе денег, а может, и так обойдется: я поговорю с адвокатом, он с тобой сходит, проследит, чтобы все по закону было, да и свидетель не помешает.
– Точно, он не придет. Вот сволочь! Заморочил мне голову! А я еще ему денег дала, дура. Немного, сколько было… Тысяч тридцать… А как обрадовалась, когда его увидела! Жив! А то я уже в морг как на работу ходила…
