А теперь стоял у двери под ревущим кондиционером и наблюдал за ними с небольшого расстояния. Однако Ричер не знал, что делать дальше. Жизнь на военных базах учит многому, но только не тому, как пересечь расстояние в пятнадцать футов, отделяющее дверь нью-йоркского кафе от кабинки. Все победы, одержанные им до этого момента, на самом деле были не победами, а общими экспериментами с девушками на военных базах, которые были такими же одинокими, как он, и испытывали такое же желание и отчаяние. У них имелся лишь один недостаток – их отцы были тренированными убийцами с весьма консервативными взглядами на жизнь.
Сидевшие за столиком студентки принадлежали совсем к другому миру. Очевидно, их родители не придерживались таких же жестких взглядов на воспитание, но в остальных отношениях с ними было гораздо сложнее.
Ричер медлил.
Кто не рискует, тот не выигрывает.
Он двинулся вперед, преодолел пятнадцать футов, подошел к столику и спросил:
– Вы не против, если я к вам присоединюсь?
Они посмотрели на него. Все трое выглядели удивленными. Девушки были слишком вежливыми, чтобы послать его куда подальше. И слишком умными, чтобы предложить сесть за свой столик. Нью-Йорк, лето 1977 года. Пожары в Бронксе. Сотни самоубийств. Сын Сэма. Иррациональная паника повсюду.
– Я здесь совсем недавно, – продолжал Ричер. – Может быть, вы подскажете мне, куда следует пойти, чтобы послушать хорошую музыку?
Никакого ответа. Две пары голубых глаз и одна пара карих молча смотрели на него.
– Вы собираетесь куда-нибудь пойти сегодня?
Первой заговорила брюнетка.
– Может быть, – сказала она.
– И куда?
– Пока не знаем.
К ним подошла официантка, не старше студенток, и Ричер встал так, чтобы у него осталась только одна возможность пропустить ее к столику – сесть. Как если б он увлекся разговором. Брюнетка тут же подвинулась, оставив дюйм между своим бедром и бедром Ричера. Виниловая скамья была липкой от жары. Джек заказал кока-колу. Для кофе было слишком жарко.
Наступило неловкое молчание. Официантка принесла Ричеру кока-колу. Он сделал глоток.
– Ты из нью-йоркского университета? – спросила сидевшая напротив блондинка.
– Я еще в средней школе, – ответил Ричер.
Она слегка смягчилась, словно он оказался редкой диковинкой.
– И где ты учишься? – спросила она.
– В Южной Корее, – ответил Ричер. – Военная семья.
– Фашист, – сказала она. – Проваливай.
– А чем зарабатывает на жизнь твой отец?
– Он адвокат.
– Сама проваливай.
Брюнетка рассмеялась. Она показалась Ричеру на дюйм ниже остальных, и ее кожа была заметно темнее. Стройная фигурка, похожая на эльфа. Ричер слышал это слово. Впрочем, оно мало что ему говорило. Он никогда не видел эльфов.
– Не исключено, что «Рамоунз» будут сегодня вечером выступать в CBGB. Или «Блонди»
[7].
– Я пойду, если вы пойдете, – сказал Ричер.
– Это опасный район.
– По сравнению с чем? С Иводзимой?
– А где это?
– Остров в Тихом океане.
– Звучит симпатично. Там есть пляжи?
– Полно. Как тебя зовут?
– Крисси.
– Приятно познакомиться, Крисси. Я – Ричер.
– Это имя или фамилия?
– Оно единственное.
– У тебя только одно имя?
– Во всяком случае, используется только оно.
– Значит, если я пойду с тобой в CBGB, ты обещаешь держаться рядом?
С точки зрения Ричера, вопрос был из серии «Спят ли медведи в лесу?». Или «Католик ли папа римский?».
– Да, конечно, можешь на меня рассчитывать, – сказал он.
Блондинки, сидевшие напротив, забеспокоились, и он понял, что они с ними не пойдут. Что устраивало его на все сто. Словно большой зеленый свет. Экскурсия вдвоем. Как настоящее свидание. Девять часов вечера, среда, 13 июля, Нью-Йорк – и его первая победа среди гражданских уже находилась на расстоянии протянутой руки, как отходящий поезд. Он ощущал ее приближение, точно землетрясение. Интересно, где находится студенческое общежитие Крисси? Наверное, где-то рядом, решил он.
Он пил кока-колу.
– Ну пошли, Ричер, – сказала Крисси.
* * *
Ричер оставил на столе деньги за четыре кока-колы, что показалось ему поступком джентльмена, вышел из кафе вслед за Крисси, и ночная жара обрушилась на него, точно молот. Как и на Крисси. Она отбросила волосы с плеч, и он увидел влажный блеск шеи.
– Нам далеко? – спросила Крисси.
– А ты там никогда не была? – спросил Ричер.
– Это плохой район.
– Я думаю, нам нужно пройти пять кварталов на восток. Мимо Бродвея и Лафайетт до Бауэри. А потом еще три квартала на юг, до угла с Бликер.
– Сейчас так жарко.
– Это точно.
– Может быть, нам стоит поехать на моей машине? Там кондиционер.
– У тебя есть машина?
– Конечно.
– Здесь, в городе?
– Совсем рядом. – И она показала на маленький хетчбэк, стоявший у тротуара в пятидесяти футах от них.
«Шевроле Шеветт», – подумал Ричер, – выпуска прошлого года, возможно». Бледно-голубого цвета вроде… но он не мог знать наверняка из-за неверного желтого света уличных фонарей.
– Содержать машину в городе довольно дорого, – сказал он.
– После шести часов вечера парковка бесплатная, – сказала Крисси.
– А что ты делаешь с ней днем?
Девушка немного помолчала, словно распутывая слои его вопроса.
– Я здесь не живу, – наконец сказала она.
– Я думал, что живешь. Извини. Моя ошибка. Я думал, ты учишься в Нью-Йоркском университете.
Она покачала головой.
– «Сара Лоренс».
– Кто она такая?
– Это колледж. Мы все туда ходим. В Йонкерсе. К северу отсюда. Время от времени мы приезжаем в город, посмотреть, что здесь происходит. Иногда в кафе заходят парни из Нью-Йоркского университета.
– Значит, мы оба приезжие.
– Не сегодня, – сказала Крисси.
