Майло снова показал ей свое удостоверение, постучав ногтем по надписи «Отдел убийств». Она ахнула, хлопнула себя по груди ладонью и выдохнула:
– Обожемой… Нет!
– К несчастью, да.
– О-бож-же-мой!
Черный старик заметил:
– Похоже, кто-то попал, и крепко.
Женщина-пудинг заявила:
– Расходитесь все, приема сегодня не будет.
Проколотое Лицо возмутилась:
– Эй, какого черта?
Пудинг зыркнула на нее.
– Вы меня слышали. Когда надо будет, мы вам перезвоним и перезапишем.
Мускулистый негр выдал:
– Вам, может, и невдомек, но кое-кто из нас тоже работает.
Тут Пудинг взорвалась:
– Уходите! Все вон! Живо!
Под хор ругательств приемная опустела. Проколотое Лицо выходила последней и на прощание отвесила двери такого пинка, что та задребезжала.
Женщина-пудинг – «Э. Бродбент», если верить тому, что было написано у нее на бейдже, – ткнула пальцем в край своего стола, и что-то зашипело. Внутренняя дверь распахнулась.
Центр жизни лаборатории «Кон-Био» оказался совсем крошечным: письменный стол Бродбент, и еще один рабочий стол, свободный. Плюс коридор, который вел к двери с надписью «Лаборатория» и стикером «Опасные материалы». К левой стене коридора прижались металлический стол и стул. На столе стоял металлический контейнер с набором для флеботомии: одноразовые шприцы, оранжевые резиновые жгуты, ватные тампоны, бинты. Прямо напротив пункта забора крови была дверь с табличкой «Уборная/Хранилище мочи и кала».
– Так что вы пытаетесь мне сказать? – спросила Э. Бродбент.
– К несчастью, доктор Сайкс скончалась, – ответил Майло.
– Убита?
– К сожалению, так.
– Господи… Когда?
– Вчера вечером. Когда вы говорили с ней в последний раз?
– Вчера. Был обычный рабочий день. Я ушла в шесть, она еще оставалась здесь.
– Вас не удивило, что она не появилась сегодня утром?
– Нет, – ответила Э. Бродбент. – В этом не было ничего необычного. Доктор Конни сама не принимает пациентов. Да у нас и нет пациентов – вы хотя бы понимаете, что здесь такое?
– Вы занимаетесь анализом биологических образцов, – ответил я.
– Мы проводим тесты на разные болезни, в том числе такие, которыми другие лаборатории не занимаются. Экзотические тропические лихорадки. Редкие токсины. А также заболевания, передающиеся половым путем.
– Если эти люди не пациенты, то как вы их тогда называете?
– Мы обозначаем их термином «доноры образцов».
– Пятнышки на стеклышках… – съязвил Майло.
– Ну…
– Так, значит, доктор Сайкс появлялась на работе, когда ей вздумается?
– Не совсем так, – сказала Э. Бродбент. – Она ведь не гуляла, к тому же бо́льшую часть дня все равно проводила здесь, а уходила почти всегда последней. Я просто хочу сказать, что у нее было собственное расписание, и, если она не приходила с утра, никто и не думал задавать вопросы. – Она выдохнула. – Я просто поверить не могу… Что случилось?
– Может, мы поговорим в ее кабинете? Нам все равно придется на него взглянуть.
– Никакого кабинета нет.
– А где она делает то, что делает?
Нахмурившись, Э. Бродбент решительно прошагала по коридору и отперла дверь в лабораторию. За ней открылось пространство, неожиданно большое: широкая комната без окон, заполненная столами из нержавейки, микроскопами, центрифугами и еще массой разных штуковин, в которых что-то пузырилось, жужжало и помаргивало цифровыми датчиками.
В лаборатории работал один человек: индиец в белом халате и защитных очках возился с какими-то датчиками, а в промежутках бросал взгляд в микроскоп. Наше присутствие не произвело на него никакого впечатления.
Э. Бродбент обратилась к нему:
– Сахит?
Он помахал рукой, не отрываясь от анализа.
Женщина показала на соседний стол. На нем не было никаких медицинских штуковин, только лэптоп и очки для чтения.
– Вот, здесь она работает.
– То есть здесь она вела все свои дела? – уточнил я.
– Точно. Доктор Конни, она… была… – Женщина сделала паузу, чтобы перевести дыхание. – Это так… Я забыла, что хотела сказать…
– Доктор Конни была…
– А, да, она была рациональной. Ей не нужны были всякие побрякушки… а кто это сделал?
– Мы не знаем, – ответил Майло.
– А я, – сказала Э. Бродбент, – кажется, знаю. Но я запрещаю вам использовать мое имя в ваших отчетах, хватит с меня всего этого.
– Чего – этого? – спросил Майло.
– Я серьезно, сэр. Не надо меня ни во что впутывать.
– Ладно, – солгал лейтенант. – Кого вы подозреваете?
Она взглянула на Сахита.
– Давайте выйдем.
Следом за ней мы прошли через пустую приемную и вышли на парковку. От одного взгляда на пустое место, где раньше стоял автомобиль Конни Сайкс, у женщины по щекам потекли слезы. Смахнув их, она ускорила шаг, и скоро мы уже были у высокой стены, которая огораживала парковку.
Э. Бродбент вытащила из кармана форменного халата пачку «Вирджинии Слимс» и закурила, жадно затягиваясь сигаретой.
– Я серьезно, не надо никому сообщать, что это я вам сказала. – Еще один глубокий вдох канцерогенного дыма. – Ладно… Господи, как это все… Доктор Конни судилась с сестрой. Которая оказалась помешанной и наркоманкой. Так что ничего удивительного, в общем-то.
– А из-за чего они судились? – спросил Майло.
– Опека. Племянница доктора Конни. Сестра – ее мать, но только по названию. Никакого чувства ответственности – к тому же она еще и преступница, настоящая мразь. Единственное, что она в жизни сделала хорошего, это родила ребенка, девочку – ее зовут Рамбла, и она еще совсем младенец; она жила у доктора Конни, пока ее мать носилась по всей стране с какими-то наркоманами-музыкантами. Доктор Конни обращалась с ней, как если б та была ее собственным ребенком; бедняжка хотя бы пожила прилично…
Сделав еще несколько затяжек, женщина расправила плечи.
– Все было так хорошо… Доктор Конни устроила для девочки уголок рядом с моим столом. Покупала ей все самое лучшее. Детское питание самого высокого качества, органическое молоко – ну, буквально всё. Она привозила ее сюда, и девочка мирно спала у себя в кроватке, радовалась жизни. Мы все носили ей игрушки, нянчились с ней, а она хихикала, и доктор Конни между образцами выходила из лаборатории, чтобы поиграть с ней, а иногда выгуливала ее тут же, в коридоре, на ходунках. Девочка вела себя замечательно, доктор Конни уже поговаривала о том, чтобы найти ей детский сад, самый лучший, какой только бывает, все шло как по маслу, и вдруг – что, как вы думаете, случилось? Явилась эта. Ни с того ни с сего – она, видите ли, передумала и решила забрать ребенка обратно. То есть решила, что может сделать такое, когда доктор Конни уже потратилась так на девочку, вложила в нее столько энергии… Как будто она им тут бебиситтер, хотите – приходите, хотите – уходите, как вам нравится…
