Вот почему ни один суд не решится разорвать связь между Олеттой и Коди, пока не будет доказано, что она представляет для него смертельную опасность. А мне случалось видеть людей куда более ненормальных, чем она, за которыми тем не менее сохраняли родительские права.
Да и рост числа случаев, когда дети погибают в приемных семьях, тоже не идет делу на пользу. Например, в прошлом году погибли трое младенцев. Один умер от гриппа по недосмотру; причина смерти второго так и осталась невыясненной, но есть подозрения, что его удушили намеренно. Третий случай – явное убийство, совершенное дружком приемной матери, натуральным бандитом.
Помощник окружного прокурора в разговоре со мной охарактеризовал это последнее происшествие как «большой упс».
Однако если мамочка сама по совместительству оказывается убийцей, то тут уж ни на какое снисхождение суда рассчитывать не приходится; инерция бюрократической машины уже не защитит Ри Сайкс, если она и в самом деле укокошила сестру и старого друга.
Зачем же ей было идти на такой риск?
Ведь когда Майло ее поймает, что ждет тогда малышку Рамблу?
И я задумался о том, как они двое справляются с жизнью на колесах. Быть может, тоже забились в какую-нибудь вонючую дыру вроде отеля «Кинг Уильям» и отсиживаются там, готовя еду на походной печке?
Мне очень хотелось верить в то, что инстинкт самосохранения у Ри возобладает и она не станет подвергать свою дочку опасности. Однако эти размышления снова напомнили мне о хладнокровных, жестоких убийствах двоих людей. И попытке третьего.
Винки Меландрано нянчился с малышкой Ри. Неужели она брала Рамблу с собой, когда подкарауливала и убивала его?
Фактов, говорящих против нее, становилось все больше, но я все никак не мог примирить стоящее за ними равнодушие к людям с той женщиной, о ком я писал свое заключение.
Мать, нежно привязанная к своему ребенку. Поведение соответствующее. Ребенок здоров, накормлен. В момент осмотра поведение обеих показалось мне настолько убедительным, что я, не сомневаясь, изложил свое мнение в официальном документе. Но что, если материнская преданность приняла форму стремления опередить всех в драке любой ценой?
Приз – единоличное обладание двадцатью фунтами невинной живой плоти.
Кто знает… И все-таки, даже если я проглядел истинный характер Ри, мотив, который приписывал ей Майло, все равно казался мне надуманным. Если ей нужно было лишь завладеть Рамблой, то почему просто не сбежать вместе с малышкой?
Потому, что Конни была беспощадна и богата, она не пожалела бы денег на поиски и дальнейшее судебное преследование, и, значит, от нее нужно было избавиться в первую очередь?
Не исключено, но это не объясняет, зачем ей нужно было убивать Меландрано и устраивать покушение на Чемберлена, ее друзей еще со школы.
А может, и многолетних любовников.
Была ли в их совместном прошлом веселая ночка в холмах Малибу?
Как все сложно… А если Ри не убийца, то зачем ей скрываться?
Но что, если она никуда не убегала? Что, если кто-то убрал ее саму как препятствие? Наиболее подходящим кандидатом на роль этого кого-то был настоящий отец Рамблы. Которого разыскала и ввела в игру Конни.
Но если Конни действительно разгадала его личность, то почему она просто не указала его имя в судебных бумагах? Зачем ей было вместо этого напирать на возможное отцовство Винки и Бориса?
А за тем, что, назвав кандидатами в отцы сразу двоих, она ставила своей целью не поиски истины, а возможность бросить дополнительную тень на сестру, выставить ту неразборчивой в связях, сексуально распущенной группи.
Если так, то, возможно, именно тут Конни допустила фатальную ошибку. Она разожгла отцовский инстинкт опасного человека, способного на убийство конкурента или даже конкурентов. И он избавился сначала от Конни, а затем от Ри. Причем сделал это настолько быстро, чтобы внезапное исчезновение Ри превратило ее в потенциальную подозреваемую.
Добиться этого было совсем не сложно. Достаточно было бросить машину Ри у вокзала – и копы отправились в долгий, бесплодный поиск.
Значит, он привык все планировать. Предусмотрительный…
Но:
Крошечную каплю крови Конни, оставленную на ковре в комнате Ри, ты не предусмотрел. Думал, что вычистил накануне туфли, – ан нет, малюсенькая капелька присохла к подошве и в самый неподходящий момент отвалилась.
Не так уж ты умен, как тебе кажется.
Папаша.
Чем дольше я думал об этом, тем более безукоризненной казалась мне эта мысль с интеллектуальной точки зрения. И тем больший эмоциональный протест она во мне вызывала – из-за того, что она значила для Ри. И Рамблы.
Ребенок в качестве Святого Грааля. Иными словами, собственность, которую нужно удержать любой ценой, как во всех тех пакостных случаях, которых я вдоволь насмотрелся в суде по семейному праву.
Если я поделюсь своими рассуждениями с Майло, он скажет, что у меня нет никаких доказательств, и будет прав.
У тебя их тоже нет, Большой Парень.
Хотя какой толк пререкаться с ним на эту тему?
И, самое главное, я понятия не имел о том, где эти доказательства взять.
Глава 34
Утро обычно приносит либо ясность, либо путаницу. К шести часам следующего утра я ощущал странную смесь и того и другого. Я проснулся с мыслями об «Одиноком Стоне» и не мог избавиться от чувства, что группа снилась мне всю ночь. Не ночное музыкальное видео; основной темой моего сна были все четверо давних друзей Ри.
Мне снилось, будто половину квартета наметили к убийству, а вторая половина не попала в перекрестье прицела.
Значило ли это, что Чак-о Блатт – тоже мишень? И тот, другой гитарист, с которым я пока не встречался, Спенсер Зебра Младший?
И был ли кто-то из них отцом Рамблы?
Мне вспомнилось, как неохотно Блатт расставался с информацией, когда мы говорили с ним о Ри.
«Если, конечно, вы настояший психолог, а не шпион, подосланный ее поганкой-сестрой»…
«Вы же знаете, что она за человек. Вы меня слышали? Вы ничего не сказали».
Она приятный человек.
«Не просто приятный – хороший».
Он проявлял агрессию. И подозрительность – так и не сказал мне о ней ничего существенного, пока я не убедил его в том, что на самом деле тот, за кого себя выдаю. Да и потом больше предлагал оправдания бегству Ри, чем что-то иное: «Ри думала, что эта сука так просто от нее не отстанет».
В отличие от товарищей по группе, Чак-о оказался ловким бизнесменом, который умудрился превратить деньги, вырученные за концерты группы, в три бара, принадлежавшие теперь ему целиком. В одном из которых он прямо на моих глазах с легкостью управлялся с компанией тяжелых алкоголиков.
