На мгновение Мерсер стало ее жаль, и она почти вызвалась прочитать наброски нового творения Ли, однако вовремя вспомнила, как продиралась через ее прозу. Майра с шумом вернулась и, отпихнув ногой собаку, уселась на свое место.
– И еще тут есть сочинительница про вампиров. Как бишь ее?
– Эми Слейтер, – подсказала Ли.
– Точно! Поселилась тут лет пять назад с мужем и детьми. Напала на золотую жилу с серией о вампирах, призраках и прочей чуши. Полная ахинея, но зато расходится как горячие пирожки. Даже в свой худший период, и поверьте, я опубликовала несколько жутких книг, которые и не могли получиться другими, я бы точно написала лучше, причем со связанными руками.
– Пожалуйста, не надо, Майра. Эми – чудесная женщина.
– Ты всегда так говоришь.
– Это все? – уточнила Мерсер. Всем писателям воздали по заслугам, однако она не испытывала ни малейшей неловкости, потому что в писательской среде перемывать друг другу косточки за бокалом вина было самым обычным занятием.
Хозяйки дома ненадолго задумались и сделали по несколько глотков. Потом Майра сказала:
– Есть еще те, кто занимается самиздатом. Они штампуют свои опусы, выкладывают в Интернете и называют себя писателями. Печатают несколько экземпляров за свой счет и вертятся возле магазина, умоляя Брюса выставить их в витрине на видном месте, и каждый день справляются о гонорарах. Тот еще головняк. У Брюса есть стол, на котором выставлены все такие самиздатовские опусы, и их авторы вечно с ним скандалят о расположении своих творений. Вы в курсе, что с появлением Интернета теперь любой может назвать себя опубликованным автором?
– Да, в курсе, – подтвердила Мерсер. – Когда я преподавала, мне часто оставляли книги и рукописи на крыльце, обычно с приложением длинного письма о том, как гениально их произведение и как они будут признательны за положительный отзыв для обложки.
– Так расскажите нам о преподавании, – тихо попросила Ли.
– Говорить о писателях куда интереснее.
– Я вспомнила еще об одном, – объявила Майра. – Его зовут Боб, но издается он под псевдонимом Дж. Эндрю Кобб. Мы зовем его Боб Кобб. Он отсидел шесть лет в федеральной тюрьме за какое-то нарушение корпоративного законодательства и типа заделался писателем. Он опубликовал четыре или пять довольно занимательных книг о том, что знает лучше всего – о корпоративном шпионаже. Пишет неплохо.
– Мне казалось, что он уехал, – заметила Ли.
– У него имеется квартира в кондоминиуме неподалеку от «Ритца», и там всегда есть молоденькая девушка, которую он приводит с пляжа. Бобу уже под пятьдесят, а девчонкам обычно вдвое меньше. Но ему не занимать обаяния, и к тому же он увлекательно рассказывает о тюремной жизни. Так что, находясь на пляже, будьте бдительны. Боб Кобб всегда рыщет в поисках добычи.
– Надо записать, чтобы не забыть, – отозвалась Мерсер с улыбкой.
– О ком еще вы хотите поговорить? – спросила Майра, осушив стеклянную банку.
– Думаю, на сегодня достаточно, – ответила Мерсер. – Мне уже и так непросто всех запомнить.
– Вы с ними скоро познакомитесь. Они регулярно наведываются в книжный магазин, а Брюс часто устраивает для всех вечеринки и ужины.
Ли улыбнулась и поставила свой бокал.
– А давай пригласим всех к нам, Майра. Закатим ужин и позовем этих чудесных людей, о которых рассказывали целый час. Мы уже давно ничего не устраивали, всегда только Брюс и Ноэль. Нам надо официально отметить приезд Мерсер на остров. Что скажешь?
– Отличная мысль! Просто замечательная! Я позову Дору заняться едой, а в доме кто-нибудь наведет порядок. Как вам предложение, Мерсер?
Та пожала плечами и подумала, что отказываться просто глупо. Ли пошла налить себе еще рома и принести Мерсер вина. Следующий час прошел в обсуждении вечеринки и списка гостей. За исключением Брюса Кэйбла и Ноэль Боннет, с каждым потенциальным гостем было что-то не так. Но от этого званый ужин обещал стать только интереснее.
Мерсер ушла, когда на улице уже стемнело. Хозяйки уговаривали ее остаться на ужин, однако Ли неосторожно проговорилась, что в холодильнике у них только остатки еды, и Мерсер поняла: пора и честь знать. После трех бокалов вина она не рискнула сесть за руль и отправилась в центр города, где на Мэйн-стрит смешалась с толпой туристов. Кофейня еще была открыта, и Мерсер провела в ней час за чашкой латте, листая глянцевый журнал, рекламирующий остров и в основном его агентов по недвижимости. В книжном магазине через дорогу было людно, и она в конце концов решилась подойти и полюбоваться красивой витриной, однако внутрь заходить не стала. Затем она отправилась в тихую гавань, где посидела на скамейке и полюбовалась мягким скольжением парусников по воде. В голове по-прежнему звучали обрывки услышанных сплетен, и, представив, как Майра и Ли потягивают свое пиво и ром и курят, все больше увлекаясь обсуждением предстоящего ужина, она невольно улыбнулась.
Хотя Мерсер приехала на остров только вчера, ей казалось, что она уже вполне на нем освоилась. После выпивки с Майрой и Ли такое впечатление сложилось бы у любого приезжего. Жаркая погода и соленый воздух помогли ускорить процесс. А из-за отсутствия своего дома скучать по нему было невозможно.
Мерсер постоянно задавалась вопросом, что именно она здесь делает. Ответа так и не появилось, но и сам вопрос постепенно начал терять актуальность.
3
Прилив достиг высшей точки в 3:21 ночи, и тогда головастая морская черепаха выбралась на пляж и какое-то время осматривалась, оставаясь в морской пене. Ее длина достигала 3,5 футов, а вес – 350 фунтов. Она плавала по морям более двух лет и теперь вернулась отложить яйца – в прошлый раз ее гнездо располагалось всего в пятидесяти ярдах отсюда. Черепаха медленно и неуклюже поползла по песку: было видно, с каким трудом ей дается каждое непривычное движение. Она вытягивала передние ласты и отталкивалась задними лапами, часто останавливаясь, чтобы оглядеть пляж, найти сухой участок и заметить хищника или любое необычное движение. Не увидев ничего опасного, черепаха продолжила путь, оставляя на песке широкий след, который вскоре найдут ее добровольные защитники. У подножия дюны в сотне футов от кромки воды она нашла подходящее место и начала разгребать рыхлый песок передними ластами и задними лапами, делая углубление для тела – круглую выемку глубиной четыре дюйма. По мере продвижения работы черепаха поворачивалась, чтобы выровнять края ямы, что для водного создания было весьма утомительным занятием, и она часто останавливалась передохнуть. Когда место для туловища было готово, она вырыла каплевидную нору для яиц, после чего медленно повернулась лицом к дюне и накрыла нору задней частью. Первые три яйца выпали одновременно: каждое из них было мягким, чтобы не разбиться при падении, и покрыто слизью. За первыми последовали следующие – по два-три яйца за раз. Откладывая яйца, черепаха не шевелилась, будто впав в транс, и только из глаз капали слезы, вымывая излишки соли.
