– У них на обложке есть штрихкоды библиотеки. Это снижает их ценность?
– В общем, нет. Их можно удалить, и я знаю всех реставраторов в нашем бизнесе.
И наверное, всех фальсификаторов.
– А как мне вам их показать? – спросила Мерсер.
– Положите в сумку и принесите сюда. – Потом, подумав, Брюс повернулся к ней: – Нет, лучше я заеду к вам в коттедж. Мне хочется его посмотреть. Я много лет проезжал мимо и всегда считал его одним из самых красивых на пляже.
– Если честно, мне бы и самой не хотелось расхаживать с такими книгами.
9
После обеда время тянулось медленно, и Мерсер не смогла удержаться от соблазна позвонить Элейн с новостями. Их план продвигался быстрее, чем они предполагали, и теперь Брюс заглотил наживку с книгами. Элейн никак не могла поверить, что Брюс действительно намеревался заехать в коттедж.
– А где сейчас Ноэль? – спросила она.
– Полагаю, во Франции. Ее магазин закрыт на неопределенный срок, пока она закупает антиквариат.
– Отлично! – одобрила Элейн. Она знала, что накануне Ноэль вылетела из Джексонвиля в Атланту, где в 18:10 села на самолет «Эйр Франс», совершавший беспосадочный перелет в Париж. Она прибыла в Орли по расписанию в 07:20 и в 10:40 вылетела в Авиньон. Их человек на месте сопроводил ее до квартиры на Рю д’Альже в старой части города.
Брюс приехал в коттедж в седьмом часу, а Ноэль в это время ужинала с представительным французским господином в знаменитом маленьком ресторанчике «Ля Фуршет» на Рю Расин.
Мерсер наблюдала сквозь закрытые жалюзи, как к дому подкатил «Порше» с откидным верхом, который она видела на стоянке дома Брюса и Ноэль. Брюс переоделся в шорты цвета хаки и тенниску. В сорок три года он был худощавым, стройным и загорелым, и хотя Мерсер не слышала от него о занятиях спортом, за своей формой он явно следил. После двух долгих ужинов она знала, что Брюс мало ел и пил в меру. Как и Ноэль. Они знали толк в хорошей еде, но ели совсем немного.
Брюс нес бутылку шампанского – свидетельство того, что не любил терять время. Стоило его жене/подруге уехать, как он тут же переключился на новую пассию. Во всяком случае, Мерсер так решила.
Она встретила его у двери и показала дом. На столике для завтрака, где она пыталась писать свой роман, лежали две книги.
– Похоже, мы будем пить шампанское, – заметила она.
– Это просто подарок на новоселье, может, и пригодится.
– Я поставлю его в холодильник.
Брюс сел за столик и принялся разглядывать книги, не скрывая волнения.
– Можно?
– Конечно. Это же просто старые библиотечные книги, не так ли? – усмехнулась Мерсер.
– Вот уж нет!
Брюс осторожно взял «Осужденного» и погладил, будто редкую драгоценность. Не открывая книги, он внимательно осмотрел суперобложку, ее лицевую и тыльную стороны, корешок. Потерев обложку, он тихо произнес, будто разговаривая с собой:
– Обложка первого издания, яркая, не выцветшая, никаких сгибов или дефектов. – Брюс медленно раскрыл книгу и стал изучать оборот титула. – Первое издание, выпущено в свет издательством «ЛСЮ-Пресс» в январе 1985 года. – Пролистав несколько страниц, он закрыл книгу.
– Отличный экземпляр! Я впечатлен. А вы ее читали?
– Нет, но читала несколько детективов Берка.
– Мне казалось, вы предпочитаете авторов-женщин.
– Да, но не ограничиваюсь ими. А вы с ним знакомы?
– О да. Берк был в магазине дважды. Отличный парень.
– И у вас два таких экземпляра первого издания?
– Да, но я постоянно ищу новые.
– И что бы вы сделали, купив еще один?
– А он продается?
– Возможно. Я понятия не имела, что эти книги такие дорогие.
– Я бы купил ее за пять тысяч долларов, а затем постарался перепродать вдвое дороже. Среди моих клиентов есть серьезные коллекционеры, и я знаю пару-тройку, которые бы с удовольствием ее приобрели. Несколько недель мы будем торговаться. Я стану скидывать, они добавлять, но для себя я решу, что должен получить семь тысяч. Если это не удастся, я запру книгу в подвале лет на пять. Первые издания – отличные инвестиции, поскольку напечатать их снова невозможно.
– Пять тысяч долларов, – повторила Мерсер ошеломленно.
– Причем деньги сразу.
– А я могу поторговаться?
– Конечно, но шесть – мое последнее предложение.
– И никто никогда не узнает, откуда они? В смысле, их нельзя будет отследить? И выйти на меня или Тессу?
Брюс рассмеялся над вопросом:
– Конечно, нет. Это мой мир, Мерсер, и я играю в эту игру уже двадцать лет. Эти книги исчезли несколько десятилетий назад, и ни у кого не возникнет никаких подозрений. Я выставлю их на продажу своим клиентам в частном порядке, и все будут счастливы.
– И никаких записей?
– А где? Кто может вести учет всех первых изданий в стране? Книги не оставляют следов, Мерсер. Многие из них передаются как драгоценности – не всегда учитываются, если вы понимаете, что я имею в виду.
– Нет, не понимаю.
– Они не фигурируют в завещаниях.
– А-а, поняла. А их крадут для перепродажи?
– Бывает. Я не стану связываться с книгой, если ее происхождение более чем сомнительно, но невозможно посмотреть на книгу и определить, что она украдена. Возьмите, к примеру, «Осужденного». Его первый тираж был маленьким. Со временем большинство книг из него исчезло, что повысило ценность оставшихся, особенно тех, что сохранились в хорошем состоянии. Но на рынке по-прежнему еще много экземпляров, и все они идентичны, во всяком случае, после выхода из типографии. Многие передаются от одного коллекционера другому. Думаю, краденых тоже хватает.
– А могу я проявить бестактность и спросить, какое первое издание является самым ценным в вашей коллекции?
Брюс улыбнулся и на мгновение задумался.
– В этом нет ничего бестактного, но лучше об этом не распространяться. Несколько лет назад я купил идеальный экземпляр «Над пропастью во ржи» за пятьдесят тысяч. Сэлинджер редко подписывал свой шедевр, но эту книгу он подарил своему редактору. Она находилась в его семье много лет, и ее редко брали в руки. Она в отличном состоянии.
– И как вам удалось ее достать? Извините, но это потрясающе интересно.
– Слухи о ней ходили многие годы, и я допускаю, что их источником была сама семья редактора, почувствовавшая запах больших денег. Я разыскал племянника, вылетел в Кливленд и не отставал от него, пока не уговорил продать мне книгу. Она никогда не появлялась на рынке, и, насколько мне известно, о ее нахождении у меня никто даже не подозревает.
