Брюс стал набирать код на встроенной панели, и Мерсер тут же вежливо отвернулась. Когда замок щелкнул, Брюс открыл массивную дверцу. На трех полках наверху и в центре стояли корешками вперед похожие на муляжи книги – названия некоторых были вытеснены золотом. Брюс осторожно вытащил одну со средней полки и спросил:
– Вы знаете, что такое двустворчатое зажимное устройство?
– Нет.
– Это защитный футляр, изготовленный специально для каждой книги. Понятно, что книги печатаются в разных форматах, поэтому и футляры тоже разных размеров. Пойдемте туда.
Они подошли к маленькому столику в центре комнаты. Брюс положил на него футляр и, открыв, осторожно извлек книгу. Ее суперобложка была заключена в прозрачную ламинированную пленку.
– Это мой первый экземпляр «Над пропастью во ржи». Достался мне в наследство от отца двадцать лет назад.
– Выходит, у вас есть два экземпляра?
– Нет, у меня их четыре. – Открыв книгу, он показал на небольшое обесцвечивание форзаца. – Тут немного поблекло, и на обложке есть пара маленьких дефектов, а так состояние хорошее, почти идеальное.
Оставив книгу и футляр на столе, Брюс снова направился к сейфу. Мерсер повернулась в его сторону, чтобы Рик и Грэхем имели возможность рассмотреть сейф спереди целиком. Внизу, под полками с редчайшими книгами располагались четыре выдвижных ящика. Все они были закрыты.
Если рукописи действительно находились у Брюса, то они точно были здесь. Во всяком случае, Мерсер так решила.
Положив на стол еще один футляр, Брюс сказал:
– Это четвертый мой экземпляр, приобретенный последним и действительно подписанный Сэлинджером. – Он раскрыл футляр, извлек книгу и открыл на титульной странице. – Тут нет ни посвящения, ни даты, только его автограф, который, как я уже говорил, является большой редкостью. Он просто отказывался подписывать свои книги. У него и в самом деле были не все дома, правда?
– Во всяком случае, так говорят, – согласилась Мерсер. – Но эти книги прекрасны.
– Еще бы! – кивнул Брюс, благоговейно проводя по книге рукой. – В дни, когда все идет наперекосяк или валится из рук, я пробираюсь сюда, запираюсь в этой комнате и вытаскиваю книги. Я пытаюсь представить, каково это – быть Дж. Д. Сэлинджером в тысяча девятьсот пятьдесят первом году, когда опубликовали его первый роман. Он напечатал несколько коротких рассказов, пару – в еженедельнике «Нью-Йоркер», но был малоизвестен. Первый тираж был скромный, «Браун» напечатал всего десять тысяч, а теперь книга продается на шестидесяти пяти языках тиражом в миллион экземпляров в год. Он понятия не имел, какой успех его ждет. Но, став богатым и знаменитым, не смог вынести всеобщего внимания. Большинство исследователей считают, что он сломался.
– Я вела курс о нем два года назад.
– Значит, вам это хорошо известно?
– Он не относится к моим любимым писателям. Опять же, я предпочитаю женщин-писателей, желательно тех, кто все еще жив.
– А вам бы хотелось увидеть самую редкую книгу в моей коллекции, написанную женщиной, и не важно, жива она или нет, верно?
– Конечно.
Брюс вернулся к сейфу, а Мерсер снимала каждый его шаг и даже подошла чуть ближе, чтобы зафиксировать маленькой камерой вид сейфа спереди.
Он нашел нужную книгу и вернулся к столу.
– Как насчет эссе «Своя комната» Вирджинии Вулф? – Он открыл футляр и вынул книгу. – Выпущено в тысяча девятьсот двадцать девятом году. Первое издание, почти идеальное состояние. Я нашел его двенадцать лет назад.
– Мне нравится эта книга. Я прочитала ее в старших классах, и она вдохновила меня стать писателем, или хотя бы попытаться.
– Это – большая редкость.
– Предлагаю за нее десять тысяч!
Они оба рассмеялись, и Брюс вежливо ответил:
– Прошу меня извинить, но она не продается.
Он передал книгу ей, и Мерсер осторожно ее открыла со словами:
– Она была удивительно смелой! Чего стоит ее знаменитый афоризм: «У каждой женщины, если она собирается писать, должны быть средства и своя комната».
– У нее была истерзанная душа.
– Абсолютно! Она убила себя. Почему писатели так страдают, Брюс? – Мерсер закрыла книгу и передала ему. – Почему разрушают свою жизнь и даже сводят с ней счеты?
– Я не могу понять самоубийство, но пристрастие к спиртному и дурные привычки отчасти объяснимы. Наш друг Энди просветил меня много лет назад. По его словам, это потому, что в жизни писателя нет никаких сдерживающих факторов. Нет начальства, нет часов работы, нет никакого режима. Пишешь, когда хочешь – хоть днем, хоть ночью. Пьешь, когда хочешь. Энди считает, что с похмелья он пишет лучше, но я в этом не уверен.
Уложив книги обратно в футляры, Брюс убрал их в сейф.
Поддавшись порыву, Мерсер вдруг спросила:
– А что в этих ящиках?
– Старые рукописи, но они не такие дорогие по сравнению с книгами, – ответил Брюс без запинки. – Джон Д. Макдональд – мой любимый писатель, особенно его серия о Трэвисе Макги, и несколько лет назад мне удалось купить у другого коллекционера две его оригинальные рукописи.
Рассказывая, он закрыл дверцу сейфа. Судя по всему, содержимое ящиков было не для показа.
– Увидели все, что хотели? – поинтересовался он.
– Да. Это просто потрясающе, Брюс! Совершенно иной мир, о котором я и понятия не имела.
– Я нечасто хвастаюсь своими книгами. Торговля редкими изданиями не любит шума. О том, что у меня есть целых четыре экземпляра «Над пропастью во ржи», никто не знает, и мне бы не хотелось, чтобы кто-то узнал. Никаких реестров не ведется, вопросов не задается, и многие транзакции совершаются скрытно.
– Ваши секреты в полной безопасности. Я даже представить не могу, с кем бы могла ими поделиться.
– Поймите меня правильно, Мерсер. Всё это абсолютно законно. Я декларирую доходы и плачу налоги, а если вдруг скончаюсь, то эти активы будут включены в мое имущество.
– Все без исключения? – уточнила она с улыбкой.
Улыбнувшись в ответ, Брюс признался:
– Скажем, основная их часть.
– Понятно.
– Так как насчет делового обеда?
– Я умираю с голоду.
14
Члены команды перекусывали привезенной по заказу пиццей и запивали ее лимонадом. О еде сейчас никто не думал. Рик, Грэхем и Элейн сидели за обеденным столом в арендованной квартире и изучали десятки фотографий, сделанных с записи визитов Мерсер. Восемнадцать минут – в магазине Ноэль, и двадцать две – Брюса. Целых сорок минут драгоценной информации, о которой можно только мечтать. Они изучили ее сами, но главное – ее анализом сейчас занималась их лаборатория в Бетесде, штат Мэриленд. Удалось выяснить размеры хранилища и сейфа, наличие и расположение камер наблюдения и датчиков безопасности, то, что замки на дверцах открывались поворотным ключом и что имелись клавишные кодонаборные панели. Стальной сейф весил восемьсот фунтов, был изготовлен пятнадцать лет назад на предприятии в Огайо, куплен через Интернет и установлен подрядчиком из Джексонвилла. Дверца запиралась пятью свинцовыми штырями, которые фиксировались с помощью гидравлики. Сейф мог выдерживать температуру в 850 градусов по Цельсию в течение двух часов. В принципе вскрыть такой сейф особой проблемы не представляло, но как это сделать, не подняв тревоги?
