– Но сейчас холодно! Я замерзну! – Мои ругательства и мольбы были ему безразличны, так что пришлось подчиниться и, ежась от холода, сначала начать с ним разминочный комплекс, а потом делать пробежку из десяти кругов вокруг сада. Генерал, который из-за ноги бегать не мог, нашел отличный способ не давать мне отлынивать, – он ехал рядом со мной на лошади и длинной тонкой веткой подгонял меня.
На пятом круге я упал и не смог встать. Легкие горели, а в правом боку кололо так, что я едва мог пошевелиться. Мои ругательства снова остались напрасными. Загоняв меня едва ли не до смерти, генерал отстал от меня только тогда, когда я пробежал все десять кругов. Я бездыханным телом упал в кровать, едва добрался до комнаты.
– Рэджинальд! У нас урок! – Сильный рывок сбросил меня с кровати. Я хоть и отдышался к этому времени, но совершенно не хотел никуда больше идти, тем более с ним.
– Я умер, не трогайте больше меня. – Я лежал на полу и не собирался вставать.
– Мистер Стоун, вы поможете мне? – Голос генерала раздался издалека, словно он подошел к двери и стал звать кого-то из коридора. Через десяток минут сильные руки вздернули меня с пола и усадили в кресло, крепко примотав к нему веревками, оставив свободными только руки.
– Итак, начнем с азов. Сначала сборка, разборка и чистка оружия, потом основы военного дела. – Передо мной положили револьвер, второй такой же оказался в руках генерала, который сел напротив меня. – Смотри и запоминай, за каждое непослушание утром и вечером будешь пробегать лишний круг.
– Вечером?!!
– Да, а ты думал отделаться только легкой утренней пробежкой? Стрельбы мы начнем с тобой со следующей недели, когда ты освоишься с оружием и не будешь держать его, словно баба.
«Мне конец», – была последняя мысль, прежде чем я смог сосредоточиться и повторять разборку револьвера за быстрыми руками генерала, привычными к оружию.
Глава 4
Другой план
– Второй лейтенант, ногу выше! – Зычный голос генерала, который ни на шаг не отступал от своего плана, мучил меня второй месяц. За это время я не только окончательно возненавидел армию и все, что с ней было связано, но также и себя за то, что поменял спокойную и почти свободную жизнь антианиманта на ученика исповедника со всеми этими дурацкими правилами и законами. Если бы я тогда знал, когда в минуту слабости захотел побегать по утрам, что это в действительности наступит, я бы никогда даже в мыслях об этом не заикнулся. К сожалению, действительность превзошла все мои ожидания. Генерал, который от боли и заражения крови должен был валяться в кровати и умолять, чтобы ему кололи морфий, превозмогая себя и свое тело, участвовал во всех пробежках (пусть и на коне рядом). Кроме всего прочего, у нас были каждодневные стрельбы и разбор последних сражений и тех, что были в насыщенной истории империи. Эр Горн проводил занятия строго по расписанию, которое он для меня составил.
Я пытался, честно пытался заставить себя ненавидеть его, как и армейскую жизнь, что он мне устроил, но не мог. Смотреть на человека, который не дает себе поблажек, железной волей подавляя боль, хотя с каждым днем я видел, как ему становится все хуже и хуже. Когда он думал, что его никто не видит, его лицо кривила гримаса боли и он берег ногу, но все тут же прекращалось, когда кто-то входил в комнату или я спрашивал, не нужно ли ему что-нибудь. Лицо генерала тут же становилось спокойным и безмятежным, словно и не было терзавшей его тело боли. Так что, как бы я ни пытался возненавидеть его или хотя бы испытывать к нему неприязнь, у меня этого совершенно не получалось. Генерал эр Горн был образцом того, что я пытался в свое время найти в отце. К тому же сэр Энтони оказался прав, постоянное нахождение вместе заставляло мою ауру все лучше и лучше чувствовать колебания души генерала. Когда в самом начале нашего знакомства я осознанно пытался дотронуться до его громадной и насыщенной энергией души, моя воля вначале натыкалась на острейшее сопротивление, но в последние недели я все чаще и чаще мог смешивать свою ауру с его, и его воля не ставила мне барьеры. Так что польза от занятий с ним однозначно была, не говоря уже о том, что Элиза сделала мне комплимент, проведя ладонью по начавшему подтягиваться животу:
– Ты мужаешь, Рэджи, – это так здорово.
Вот так, ненавидя то, чем мы с ним занимались, но уважая и признавая сильного и волевого человека, я готовился к событию, которое должно было перевернуть обе наши жизни. Сэр Энтони, видя мои способности к совместной синхронизации, дал нам еще месяц, чтобы стать еще ближе и я смог войти в резонанс с душой генерала. Вот только я решил несколько изменить планы, стараясь не думать, к чему это потом приведет. Мне крайне не хотелось убивать человека, который воплощал в себе все качества того, кем бы я хотел стать в будущем.
– Мистер Стоун, у меня к вам просьба. – Я выкроил время среди постоянных занятий и нашел якобы своего инженера. Я не раз пытался обращаться к нему с просьбами, но он все время отнекивался, что ему за это не платят и он занят. В этот раз я решил или настоять на своем, или расстаться с ним. Какой толк мне от инженера, который ничего для меня не делает?
– Какая, мистер ван Дир?
Инженер обитал в хорошо оборудованной мастерской, занимаясь каким-то большим механизмом. Он обернулся ко мне с маленьким пинцетом в руках и с увеличительной линзой на одном глазу, которая была частью хитроумного механизма его шляпы.
– Мне нужен протез ноги, размеры я вам дам.
– Простите, мистер, но я работаю над проектом мисс Тевас.
– Энни? – удивился я. – У нее же есть свой механик.
– Он не успевает, поэтому она попросила меня заняться частью своего механизма.
– То есть мой механик подрабатывает на стороне, забив на мои просьбы? – уточнил я, выходя из себя. Первый раз я попросил его сделать Айду менее громкой, поскольку у нее начали скрипеть механизмы и она иногда падала. Стоун забрал собаку, но вернул ее точно без изменений. Во второй раз я попросил его подогнать мне под руку револьвер, который подарил мне генерал за то, что я выполнил его норматив по сборке и разборке, – с тем же результатом. Револьвер у меня взяли, но вернули в точно таком же виде, как я его и приносил.
– Это не так, мистер. – Инженер отвернулся от меня, выказав полное неуважение. – Просто сейчас я занят.
Смысла спорить с человеком, которому плевать на угрозы, я не видел, поэтому направился прямиком к учителю, который обитал в моих бывших комнатах.
– Сэр Энтони! – Я ворвался в комнату без стука, поскольку был зол на механика и забыл обо всяких приличиях. Картина, которая открылась, потрясла меня. Стоя на коленях возле кресла, до боли знакомая женская фигурка делала поступательные движения возле паха моего учителя. Сердце кольнули ревность и неприязнь.
«Мне она, значит, отказывалась это делать, а другому – пожалуйста. Да еще и кому? Старику!»
На мой голос они одновременно повернули головы, причем Элиза покраснела вся целиком.
