– Билл Мюррей, хозяин скотобойни. – Старший охраны отвернулся от меня и показал на одного из мужчин, что мялся на пороге унылого, серого одноэтажного дома. – Приказом главы тайной полиции поступаете в его распоряжение.
– Кто бы сомневался, – проворчал я, но подошел к невысокому коренастому мужчине, который от наплыва такого количества народа в свой тихий уголок был растерян, молча мял в руках шляпу и с тоской смотрел по сторонам.
– Добрый день, сэр, – протянул ему руку я и попал в жесткие тиски рукопожатия. – Рэджинальд ван Дир и его наказанная компания. Где нам устроиться?
– Чем я заслужил такое наказание, господи? – Он быстро перекрестился, грустно посмотрел сначала на отряд тайной полиции, который нагло захватывал его дом, и только потом ответил мне: – Что же вы такого натворили, сэр?
Прежде чем я открыл рот, он снова перекрестился и выдохнул, перебив меня:
– Не хочу я ничего знать, устраивайтесь где хотите. Моим помощникам выдан отгул с содержанием, так что завтра здесь останусь только я, чтобы ввести вас в курс дела. Потом скотобойня на две недели ваша.
– Две недели?!! – ахнул я от такой безумной и напрасной потери времени.
– Так сказал вон тот высокий мистер. – Билл Мюррей показал на старшего над полицейскими.
– Спасибо, сэр, – поблагодарил я его и пошел за доктором и Дженни. Фрэнк и Вилли переговаривались со своими коллегами, несмотря на нахмуренное лицо их сержанта. Простым полицейским было плевать на его недовольство, они общались со своими коллегами, как и прежде, с их точки зрения, они не так уж сильно провинились, как это хотело преподнести начальство.
– Идем внутрь? – обратился я к недовольной Дженни, которая задумчиво ковыряла носком туфли землю рядом с поленницей. Доктор же был спокоен и посматривал с усмешкой на царившую вокруг суету.
– Я так понял, мы свободны, но наказаны, Рэджинальд? – по имени обратился он ко мне, видимо, думая, что пребывание в тюрьме дало ему на это право.
– Да, доктор, и завтра нам предстоит тяжелая работа, – согласно кивнул я, не став пока возмущаться таким панибратством. – Доплата еще в тысячу гиней за это вынужденное безделье вас устроит?
Доктор улыбнулся:
– Ты прекрасно знаешь, что я помогал тебе не из-за денег, хотя от них отказываться не собираюсь. Как наш пациент?
– Жив, здоров и в полном недоумении. – Я встретился с его понимающим взглядом. – Еще раз хотел поблагодарить вас, мистер Хоккингс, несмотря на все произошедшее, моя совесть теперь спокойна.
– Твоя-то да! – Дженни бросила свое занятие и подошла к нам. – А моя мама с ума там сходит от волнения. Не к тебе же в дом утром ворвалась тайная полиция, поставив все с ног на голову и без единого объяснения забрав дочь.
– Дженни, претензии предъявляй не мне. – Мне не понравился ее тон в разговоре. – Я оплатил заказ, ты его выполнила, а в том, что там себе напридумывала тайная полиция, я точно не виноват. Перед доктором я в долгу, он осознанно делал то, о чем я его просил, так что давай ты не будешь строить из себя оскорбленную невинность, за этот заказ я и так заплатил втрое больше. Я узнавал.
– Тогда и мне тоже тысячу давай, как моральную компенсацию, – сразу же сменила тон наглая девица, поняв, что я прав.
– Пятьсот, – отрезал я. – Тем более что нужно будет выполнить еще раз такую же работу. Только в этот раз все будет официально.
– А до этого, я так поняла, это была твоя личная инициатива? – съязвила она.
– Четыреста пятьдесят, – уточнил я, несмотря на ее возмущенный возглас. – Будешь перебивать, моя доброта будет уменьшаться вместе с гонораром.
На меня зло зыркнули, но угроза возымела действие, и Дженни прикусила язык.
– Это государственная тайна, – продолжил я, убедившись, что рядом нет людей, которые могли бы услышать наш разговор, – но нас попросили дать ответ, не могли бы мы сделать протез руки для дочери императора.
Дженни выпучила глаза, а доктор удивленно присвистнул.
– Я, конечно, предполагал, что ты, Рэджинальд, птица высокого полета, но чтобы настолько… – удивленно произнес доктор. – Кто ты?
– Это тоже государственная тайна, – виновато пожал плечами я. – Если не хотите, чтобы тайная полиция всю жизнь заглядывала вам через плечо, то относитесь ко мне просто как к вашему работодателю, так как я уверен, что после этого наказания смогу упросить руководство вернуть вам работу, а Дженни – в цех. Есть кое-какой проект, в котором они хотят, чтобы я участвовал, так что никуда они не денутся и согласятся.
Я сделал паузу.
– Который, конечно же, тоже государственная тайна, – не смогла удержаться от шпильки девушка.
Я не успел открыть рот, чтобы ответить, как она прижала к нему холодную ладошку со странной смесью запахов прелой соломы, выделанной кожи и девичьего пота и прошипела:
– Тихо, тихо, успокойся.
Я отвел ее руку и покачал головой, эта наглая девица давно меня раздражала, так что я почти к этому стал привыкать.
– Пороть тебя некому, – единственное, что сказал я.
– Странно, но дедушка говорит так же, прям слово в слово, – удивленно посмотрела на меня Дженни, заставив нас с доктором переглянуться и усмехнуться.
– Я так понимаю, слова «нет» от нас никто не примет, – вернулся к теме нашего разговора доктор Хоккингс.
– Ну, судя по лицу главы тайной полиции, когда он делал мне это предложение, думаю, вы не далеки от истины, доктор, – согласился я с его мнением.
– Тогда нужно устраиваться поудобнее и ждать дальнейшего развития событий, – пожал плечами он. – Я согласен, только, надеюсь, нам дадут другую одежду, а то я после тюрьмы в непрезентабельном виде, даже для встречи с коровами.
– Я тоже! Это же ужас, что случилось с моим платьем! – Дженни недовольно показала мне на свою помятую и грязную одежду. – Но я тоже согласна, если за это хорошо заплатят.
– Сейчас займусь, – заверил я их и пошел к сержанту. – Мистер… – обратился я к нему.
– Джек Рейнстон, сэр. – У него не дрогнул ни один мускул на лице.
– Передайте, пожалуйста, наше согласие сэру Артуру, но с условиями… – Я спокойно стал перечислять: – Работа будет оплачена, и мне разрешат на эти две недели обеспечить достойную жизнь своим друзьям.
– На счет этого не было особых распоряжений, – пожал плечами он, – но я передам ваш ответ, сэр.
– Мистер Мюррей, – обратился я к хозяину скотобойни, который отдавал последние распоряжения работникам, протягивая ему всю имеющуюся с собой наличность: – Можно вас попросить?
При виде полновесных монет с заполненными эссенцией шкалами не только у хозяина, но и у рабочих алчно заблестели глаза.
– Что уставились, идите уже! – Он накрыл мою ладонь своей и шикнул на работников, затем наклонился и дыхнул в лицо гнилым запахом изо рта: – Нельзя же так, сэр, такими деньгами тут светить.
