Сэр Энтони покачал головой, смотря на такое недоверие со стороны старого знакомого, но вернулся к более интересному зрелищу, когда ростки души, приживленные к алмазным накопителям протеза, стали пульсировать и соприкоснулись со своей первоосновой. В этот раз Рэджинальду не пришлось делать буфера из своей нейтральной ауры, поскольку пропуск чужой души через себя был выполнен настолько точно, что не возникло ни малейшего противорезонанса. Часть души в протезе соединилась с душой человека, образовав цельную ауру.
– Я закончил, доктор, – сказал Рэджинальд, и исповедник убедился, что душа принцессы стала единым целым по всей поверхности ауры. – Вам еще долго?
– Мы тоже заканчиваем, – ответил за доктора Хоккингса Эберман.
Рэджинальд кивнул и подошел к ожидающим его аристократам. Он сел рядом на диван и закрыл глаза. Любой ремесленник сейчас мог сказать, что он сильно устал и выдохся.
– Сэр Энтони? – нетерпеливо произнес глава тайной полиции.
– Если чисто визуально, то работа значительно лучше, чем в прошлый раз: никаких «заплаток», цельная, ровная аура, – прокомментировал он работу ученика тем, кто не видел душ.
Практически сразу же за этим доктора оповестили, что операция и с их стороны завершена.
– Джон, сообщи камердинеру его императорского величества, что операция закончена, – распорядился глава полиции стоявшему за его спиной сотруднику, и тот бросился выполнять приказ.
– Сэр Артур, можно я заберу доктора и поеду домой? – обратился к нему Рэджинальд. – Дженни наверняка вся извелась.
– Да, конечно, вас отвезут, – отмахнулся он и, отдав короткий приказ другому сотруднику, заспешил к двери комнаты, отделяющей зрителей от операционной.
– Доктор Эберман, – перехватил он второго врача, – расскажите подробнее об операции как независимый эксперт.
Их разговора сэр Энтони не услышал, поскольку решил уехать вместе со своим учеником, чтобы потом не ждать машины, поэтому повел его прочь из дворца. Когда они сели в машину, он положил ладонь на руку юноши и произнес:
– Отличная работа, Рэджинальд, я горжусь тобой.
– Я знаю, учитель, – равнодушно ответил тот и снова замолчал, не проронив больше ни слова за всю дорогу.
* * *
– Рэджи! – на шею мне бросилась Дженни, а я от удивления даже обнял ее.
– Ты чего, меня не было всего пару дней, – удивился я, освобождаясь от объятий на удивление сильных рук.
– Ну, как все прошло? – Дженни стала сразу же выпытывать подробности.
– Когда мы уехали, пациентка еще не пришла в себя, но визуально все было в порядке, – пожал плечами я. Мне было все равно, главное – первое свое обещание я сдержал. Скорее бы заняться вторым, а потом наконец – свобода.
– Ты такой скучный. – Она обиделась и надула губки. – Кстати, тебя эта искала.
Она щедро обвела руками свою скромную грудь.
– Элиза вернулась? Зачем? Я ведь расторг с ней контракт.
– Не знаю, но выглядела как побитая собака, просила увидеться с тобой.
– Меня это не сильно интересует, – снова пожал плечами я. – Пойду в ванную, потом поработаю, сэр Энтони завтра обещал мне устроить экскурсию на сборочные стапели.
– Ой, – осеклась Дженни и, оглянувшись по сторонам, снова в меня вцепилась, зашептав на ухо: – Рэджи, поговори, чтобы меня взяли. Мне страсть как хочется посмотреть на него вживую.
– Дженни, тебе чертежи-то видеть нельзя было, – укоризненно посмотрел на нее я. Этот вездесущий чертенок залез в мой стол и, увидев чертежи строящегося корабля, теперь донимал меня все время, прося и моля поучаствовать в проекте.
– Рэджи, – умоляюще посмотрела на меня она, – ну пожа-а-а-луйста.
«За спрос денег не берут», – поколебавшись, решил я.
– Хорошо, спрошу учителя, но ничего не обещаю.
Даже этой малости хватило, чтобы Дженни взвизгнула и, поднявшись на цыпочки, звучно поцеловала меня в губы, а затем, словно испугавшись своей реакции, удрала с места преступления.
«Что это сейчас было?» – Я удивленно дотронулся двумя пальцами до своих губ, ощущая на них вкус прикосновения девушки.
Гадать и ломать голову над поведением Дженни было неблагодарным занятием, так что я отправился, как и планировал, в ванную. В конце концов, наши с ней отношения очень скоро закончатся, ведь я планировал поучаствовать в проекте, как обещал, до конца года, а затем попасть на фронт. Вынесенных уроков от общения с аристократами мне хватило, чтобы понять, почему сэр Немальд с Анной безвылазно находятся на своем месте. Сейчас я ничего с этим поделать не мог, да и что я должен был делать? Убить принцессу и отправиться на виселицу? Устроить бунт и лишиться работы, за которую мне платят бешеные деньги? Снова погрузиться в нищету? У меня были другие планы на жизнь, и я решил вести себя сейчас так, как будто ничего не произошло, чтобы быстрее все забыли инцидент. Ведь если тот ублюдок сейчас умрет, первым подозреваемым однозначно буду я. Так что полгодика-годик ожидания ничуть меня не расстроят, нужно будет за это время найти для него такую смерть, которая удовлетворит мое униженное достоинство, ведь не зря говорят, что месть – это блюдо, которое нужно подавать холодным. Сначала умрет этот герцог, потом придумаем, что можно будет сделать с принцессой и ее прихлебателем из охраны, причем для нее – не обязательно смерть, в конце концов, ее семья позволяет мне делать любимое дело.
«В общем, время покажет, – решил я, осторожно раздеваясь, чтобы не потревожить раны, – а пока делаем вид, что я смирен и покорен».
Мыться пришлось аккуратно, но сколько же удовольствия мне доставила теплая и большая ванна. Несмотря на пощипывания в заживающих ранах от ударов прутьями, я задержался в ней надолго. Только когда кончики пальцев стали сморщенными, как у старика, я вылез и осторожно вытерся большим полотенцем, потом свежий, чистый и благоухающий вернулся в свою комнату.
– Мистер ван Дир, вам телеграмма, – остановил меня перед дверью один из слуг, осторожно ко мне обращаясь. С тех пор как я перестал пользоваться услугами личных помощников, я стал чаще общаться со слугами дома, что нервировало их.
– Спасибо. – Я взял листок с наклеенными на него полосками телеграфной ленты и стал читать, сердце тревожно забилось.
Письмо было из дома. Дедушка просил о помощи, говоря, что мама не хочет мне писать, а с деньгами стало совсем туго – проклятый ублюдок таки лишил их содержания.
«С этими заморочками я совсем забыл о родных, – укорил я себя. – Завтра же попрошу открыть счет в банке на имя мамы и положу туда деньги, чтобы раз в месяц с него делались автоматические переводы».
Сожалея, что сейчас не могу вырваться и навестить их, я еще несколько раз перечитал телеграмму.
– От кого новости? – Голос учителя застал меня врасплох, и я судорожно спрятал бумажку.
