– Семейные неурядицы, завтра все сам улажу, – не стал вдаваться я в подробности, – только нужно будет в город выехать.
– Хорошо, но тебе вообще интересно, как прошла операция?
В последнее время у нас с учителем отношения не ладились, по крайней мере он так считал. Я же был уверен, что нам не нужно становиться ближе, чем есть сейчас.
– Не особо, – пожал плечами я. – Главное, чтобы расплатились по счетам.
– Сэр Артур завтра лично приедет проводить нас до верфи. – Сэр Энтони осуждающе покачал головой. – Но… просто тебе для справки – принцесса пришла в себя и в шоке от возможностей, которые ты ей подарил.
– Мы подарили, учитель, – поправил я его. – Я не один участвовал в операции.
– Если учитывать трудозатраты, твой вклад был самым весомым, поскольку протез мог сделать любой другой механик, а операцию провести и доктор Эберман.
– Если хотите мне помочь, сэр Энтони, уговорите включить в проект Дженни, – вспомнил я о своем обещании. – Этот чертенок достал меня просьбами посмотреть корабль. Тут проще согласиться, чем объяснять, насколько это все засекречено и невозможно, но она ничего не хочет слушать.
– Уверен, что она хочет остаться только из-за корабля? – осторожно поинтересовался сэр Энтони. – Девушка в последнее время места себе не находит, все время волнуется и спрашивает о тебе.
Я пожал плечами:
– Учитель, женщины – это последнее, что мне сейчас нужно.
Он внимательно на меня посмотрел.
– Рэджинальд, тебе не стоит замыкаться в себе, ни к чему хорошему это для тебя лично не закончится.
– Да я не одинок, учитель, – хмыкнул я, садясь на кровать, – и хоть тех людей, которые мне дороги, можно пересчитать по пальцам двух рук, я доволен их количеством, большего мне не нужно.
– Это неправильно, ведь, потеряв тех, кем дорожишь сейчас, ты останешься один, если возле тебя не будет никого больше.
– Ну, раз у нас сегодня урок философии, – фыркнул я, – тогда ответьте мне на вопрос, сэр Энтони. Я смогу сейчас завести себе друзей среди верхушки аристократии, не входя в их круг?
Он посмотрел на меня тяжелым взглядом.
– Очень опасные мысли, Рэджинальд, так думают только республиканцы.
– То есть вы признаете, что текущий строй у нас в империи не позволяет простому человеку, сколь бы он ни был талантлив и сколько бы пользы ни приносил, стать кем-то большим, чем просто винтик в механизме?
– Я понимаю, наказание очень сильно на тебя повлияло, но мы тебя предупреждали, чтобы ты вел себя тише! – сорвался он. – Как еще было вдолбить в твою упрямую голову, что мир не крутится только вокруг тебя?!
– Да, учитель, именно так. – Слова сэра Энтони подтвердили мои мысли. – Сколько бы ты ни сделал для империи, сколько бы ни старался, но если твой социальный статус ниже, к тебе будут относиться в соответствии с ним.
– Рэджинальд! – Учитель был очень недоволен. Я давно не видел его таким злым. – Исповедники находятся отдельно от всего мира, и только случайность привела тебя к тому, что ты испытал. Если бы слушался нас, ничего подобного не случилось, а все эти твои разговоры ни к чему хорошему не приведут. Услышит сэр Артур – быть беде, тебя закроют так далеко, что ты света белого больше не увидишь.
– Ладно, учитель. – Я поднял обе руки, показывая, что устал спорить. – Кроме вас, я это никому не говорил и не собираюсь, тем более что хочу посвятить свою жизнь исследованиям и очень надеюсь никогда больше не пересекаться с аристократией, для ее же сохранности.
Сэр Энтони при моих последних словах вздрогнул, но промолчал, отправившись к графину с виски.
– Если бы ты знал, как я расстроен твоими словами. – Он налил себе немного и вернулся в кресло. – Очень надеюсь, что ты поумнеешь, наберешься опыта и изменишь свое мнение.
– Давайте лучше сменим тему, учитель, – предложил я. – Вы говорили, что принцесса довольна операцией, а император? Что сказал сэр Артур?
Исповедник прищурился и сделал большой глоток, довольно крякнув, отставляя от себя стакан.
– Он выглядел как кот, дорвавшийся до сметаны. Судя по всему, звездопад начался уже сейчас, так что готовься, вскоре он настигнет и тебя.
– Да к чему мне эти звезды? Денег дадут, и ладно. В последнее время мои траты стали слишком большими, с такими никаких накоплений не хватит.
– С твоим окладом – и не хватит? – удивился он. – На что ты тратишь? Ты живешь практически на полном обеспечении.
– Одежда, обувь, свои проекты – все стоит денег, – не стал я вдаваться в глубь вопроса, – так что лишние деньги мне не помешают, не говоря уже про моих компаньонов.
– Доктор завтра возвращается к работе, госпиталь его заждался. – Исповедник покосился на меня, ожидая реакции. – Дженни, если не уговорю сэра Артура, также поедет домой.
– Хоть кто-то теперь заживет своей обычной жизнью, – хмыкнул я, – и так я вытянул их на несколько месяцев и привязал к себе.
– Я, кстати, хотел спросить, почему ты расстался с Элизой? – внезапно сменил он тему. – Хорошая и прилежная девушка, переживала за тебя.
– Учитель, если вам она так нравится, возьмите ее к себе. – Я догадывался об истинной подоплеке его вопроса, это, в общем-то, и стало одной из причин того, что я ее послал, – не хотелось делить девушку с кем-то еще, это ведь не Анна с ее психическим заболеванием. После произошедшего я ко многим вещам стал нетерпим.
Его глаза расширились, словно я открыл ему новое направление в ремесле.
– Слушай, и правда, нигде ведь не сказано, что исповедник не может иметь больше одной служанки, – пробурчал он себе под нос, потеряв ко мне интерес.
Утром сэр Артур прибыл к нам в дом, чтобы буднично и просто передать мне патент на дворянство и чек на пять тысяч гиней, так что с сегодняшнего дня я волей императора стал бароном ван Диром. Также он отказал в моей просьбе привлечь Дженни к проекту. Я пытался воззвать к тому, что она прекрасный механик и может помочь, на что мне был ответ, что дальше механик мне будет не нужен, поскольку над кораблем трудятся императорские инженеры, которые вполне обойдутся без советов сопливой девчонки. К моему сожалению, сегодня на верфи мы поехать не смогли, поскольку сэра Артура во дворце ожидали дела, так что я с учителем самостоятельно поеду туда завтра. Пока я пытался осмыслить его слова, он занялся Дженни и дал ей на сборы десять минут. Ее словно выпинывали из дома за ненадобностью, что, конечно же, меня взбесило, но сделать я ничего не мог, так что пришлось просто проститься, хотя и коротко – буркнув:
– Не забывай меня.
Она грустно улыбнулась, а потом, привстав на носочки своих туфель, быстро поцеловала меня в губы и ретировалась в парокар, пока я снова приходил в себя от произошедшего.
Как я знал, и Дженни, и доктору Хоккингсу выплатили достаточно, так что участники операции остались довольны, но лично я ожидал большего. Даже награждение сейчас для меня было чисто формальным, поскольку я помнил тот раз, когда меня наградили паинитом: все происходило при большом стечении аристократов и публично, тут же было такое впечатление, что императорская семья то ли откупилась от меня, то ли избавилась, просто передав через своего исполнителя дворянский патент. Обычно получение не наследуемых дворянских титулов за заслуги перед империей происходило раз в год, на специально устраиваемом торжестве, где счастливчиков объявляли и поздравляли публично, затем все газеты публиковали списки награжденных. Я же очень сомневался, что в завтрашних статьях газет найду любое упоминание о своей персоне. Мне просто всучили кость в зубы, так что пришлось задвинуть свое мнение подальше и довольствоваться тем, что имею. Единственной пользой от этой операции я видел то, что учитель стал предоставлять мне больше самостоятельности, задавая сразу сложные задания, о которых я частично знал или читал в книгах. Сэр Артур стал более благосклонен к моим просьбам, разрешая теперь выезжать в город без предварительного согласования с ним просто под охраной, которая, кстати, стала меняться теперь раз в неделю. Мельтешение лиц и незнакомых имен мне быстро надоело, так что я перестал запоминать их, обращаясь к очередным охранникам просто «мистер».
