– Хватит произносить это прозвище! – взбесился командир полка, которому каждое такое упоминание было словно пуля в сердце. – Он простой человек! Хватит уже приписывать ему потусторонние свойства и качества! Он обычный человек, который овладел неизвестной нам технологией, и точка!
– Мистер Готфринг. – Глава особого отряда был совершенно спокоен. – Вы можете не позволить так говорить нам, но что делать с солдатами и ремесленниками? Если вы выйдете из своего дома и пройдетесь ближе к передовой, то не увидите там солдат республики. Перед вами будут обреченные с потухшими глазами и приготовившиеся к смерти люди, которых пулями заставляют идти в атаку. Мой доклад полностью отражает плачевную ситуацию на этом участке фронта и категоричное мнение – не усиливать это направление, пока этот человек остается здесь либо пока мы не найдем, что ему противопоставить.
Полковник поморщился, но не стал возражать, поскольку формально эти люди ему не подчинялись, их прислала комиссия сената по вооружению и технологиям, и только она могла им приказывать.
– Может, вам стоит попробовать еще одну вылазку им в тыл? А мы усилим давление с другой стороны? Не может же он одновременно быть в нескольких местах? – сделал он последнюю попытку договориться.
– Я потерял половину отряда, мистер Готфринг, – заметил майор спецподразделения, – и это самые крупные мои потери за всю войну. Пока мы не узнаем методов его работы, я не готов положить здесь остальных высококлассных специалистов.
– Толку от ваших специалистов, если они не могут сказать, что нам с ним делать!
Накаляющийся разговор был прерван хлопнувшей дверью и одним из солдат спецотряда, которые отличались странной формой разных цветов, поверх которой они носили белые комбинезоны, скрывающие их при передвижении по снегу.
Поприветствовав старшего по званию, он обратился к своему командиру:
– Шеф, вы сами просили все новости по Жнецу передавать вам в любое время.
Все в помещении переглянулись, а у майора тревожно забилось сердце.
– Да, Дэвид?
– Вернулись ребята с рейда, смогли перехватить почтальона, который вез почту от прибывшего дирижабля. Есть важная информация от командования имперцев, но больше всего нас заинтересовало письмо от майора Вильгельма Немальда, адресованное командиру третьего полка Южного фронта.
Майор впервые за весь разговор выдал свое волнение, резко протянув руку по направлению к своему подчиненному. Тот сразу передал ему открытое письмо, которое достал из планшета.
– Майор, читайте вслух! – приказал командир полка, также крайне заинтересованный новостью.
«Уважаемый сэр, если вам посчастливилось принять под свое командование одного из лучших молодых ремесленников из тех, что мне знакомы, а также льщу себя мыслью, что и моего воспитанника, то лучше предоставьте ему свободу действий, и результат не заставит себя ждать».
– Подписано действительно Лютоглазом. – Командир спецотряда был ошарашен таким совпадением, ведь его следующей целью был именно этот человек. Его боссы потребовали разобраться с майором Немальдом и его ассистенткой, которые вносили не меньший хаос на своем направлении фронта после Жнеца. Когда стало очевидно, что с первой целью пока непонятно, что делать, поскольку добраться до ван Дира было нельзя, если только не стягивать сюда подкрепление в надежде, что ремесленник не сможет убить такое огромное количество народу сразу. Но одна лишь мысль о том, что он сможет, заставляла всех нервно вздрагивать и откладывать решение до тех пор, пока ученые не смогут найти способа противостоять захвату душ на расстоянии. Он знал, что такое направление выделили и спонсировали им работы, требуя результатов.
– Они знакомы? – удивился его заместитель, тоже прочитав письмо и передав его дальше полковнику.
– Это не все, командир. – Сержант достал пакет, который также был вскрыт. – Здесь приказ о переводе капитана Рэджинальда ван Дира в десятый полк Южного фронта.
– А где он дислоцируется? – поморщил лоб полковник, вспоминая месторасположения вражеских войск.
– Под Кантелу. – Майор помнил наизусть ситуацию на Южном фронте, где какие войска противостояли друг другу, а также имена, фамилии командиров и других значимых людей из их штабов.
Он тут же встретился взглядом с командиром полка, который был одновременно удивлен, встревожен и обрадован.
– Это направление нашего главного удара на этом фронте! Имперцы оценили его возможности и решили закрыть им самое опасное направление! – озвучил вслух полковник общие мысли.
– Простите, мистер Готфринг, но информация чересчур важная, чтобы передавать ее обычными средствами. – Майор был встревожен. Если Жнец появится в месте, где у республики сосредоточены большие силы, в том числе и людские, его способности могут в корне изменить там ситуацию! Нужно было срочно передать перехваченные документы командованию фронта. – Вынужден поблагодарить вас за гостеприимство и откланяться.
– Да, я понимаю. – Полковник протянул руку, которую майор пожал. – Нельзя так говорить, но как же я рад, что этот камень убрали с моей шеи!
– Я вас полностью понимаю, – кивнул майор. – Только, боюсь, полковнику Мальфреду не будет от этого проще.
– Хорошо, вам нужна помощь от меня? Оружие, провизия, транспорт? – За такие хорошие новости командующий полка готов был расщедриться для чужого подразделения.
– За транспорт и провизию будем очень благодарны, – не стали отказываться представители отряда сенатской комиссии.
– Тогда я отдам приказ, чтобы вам помогли, а также обрадую своих офицеров. – Полковник хоть и старался делать вид, что переживает за дела на всем фронте, но майор его действительно прекрасно понимал. Когда второй месяц над головой весит меч, готовый в любую секунду отрубить тебе голову, то новость о том, что это оружие переместится к кому-то другому, пусть даже твоему знакомому, не может не радовать. Винить его в этом мог только тот, кто не прожил на этом участке достаточно долго и не смотрел в глаза солдатам, которые поднимались в атаки на позиции имперцев, твердо зная, что умрут через пару сотен ярдов.
– Благодарю вас. – Майор кивнул командиру полка и заторопился: у него самого теперь было дел невпроворот. Нужно было не только доставить столь важные новости в штаб командования фронта, но и добрать в отряд новичков, чтобы начать их обучение перед новым делом. Все-таки, несмотря ни на какие потери, следующую задачу по поимке или устранению Лютоглаза с него никто не снимал. Если тут ему сошло с рук невыполнение приказа, только потому, что все ученые республики были озадачены возможностями неизвестного ремесленника, то уж с теми, кто просто эффективно выполнял свою работу, он разобраться вполне мог, и тут никакие оправдания его не спасут.
* * *
«Как же мне все это надоело».
Я лежал на удобной кровати корабля, который ради меня сделал крюк, и теперь, как величайшую драгоценность, доставлял на следующий участок фронта, где респы усиливали свои позиции. Кто бы мог еще три месяца назад сказать о том, что меня не только не отзовут в столицу по истечении срока службы и начала закладки нового корабля, но и выделяют для моего безопасного передвижения целый «Аргус». Конечно, он не только ради меня курсировал вдоль побережья – корабль выполнял задачи по очистке воздушного пространства от дирижаблей противника, бомбежке важных опорных пунктов, к которым не могли подобраться его более мягкотелые собратья, а также другой важной работе. Его маршрут всегда совпадал с наиболее активными действиями республиканцев на фронте, а туда, где у империи были серьезные проблемы, теперь отправляли меня. Причем стоило только мне оказаться на новом участке, как новость об этом облетала не только наши, но и вражеские позиции, что тут же приводило к тому, что солдаты противника просто отказывались идти в атаку. За последний месяц я вообще ни разу не останавливал атаки, достаточно было самого факта моего появления, чтобы противник останавливал наступление. Именно из-за этого моя жизнь превратилась в череду постоянных смен мест проживания, что выводило меня из себя. Прахом пошли не только мои планы по обустройству собственной лаборатории, но и весь распорядок жизни. Противиться приказам я не мог, поскольку тайная полиция, прекрасно отдавая себе отчет, как я бешусь от всего этого, подписывала все нынешние распоряжения напрямую в канцелярии у императора. Что я мог сделать против гербовой бумаги с малой имперской печатью, которая приказывала мне снова выдвигаться в путь? Только, скрипя зубами, подчиниться.
