Адвокат, впрочем, быстро приходит в себя,
однако зло уже содеяно. Он передает письмо полусонному Хиллу, который даже не
подозревает, что получил от босса гранату с выдернутой чекой. Несколько секунд
мы следим за Хиллом, и — тот застывает как громом пораженный.
— Прерываем протокол, — требует Киплер.
Стенографистка послушно замирает, а видеооператор останавливает запись. —
Мистер Драммонд, для меня очевидно, что это письмо вы видите впервые. Более
того, интуиция подсказывает мне, что это не последний документ, который
пытаются скрыть от вас ваши клиенты. В свое время я достаточно поднаторел в
исках к страховым компаниям, чтобы уразуметь: необходимые бумаги имеют свойство
сперва исчезать, а потом всплывать, причем в самый неудачный момент. — Киплер
склоняется над столом и едва не тычет в Драммонда пальцем. — Если вы или ваши
клиенты попытаются утаить от истца важные документы, я наложу на вас штраф. Вы
оплатите не только судебные издержки, но и почасовую работу поверенного, причем
по той же ставке, по которой оплачивают ваш труд ваши клиенты. Надеюсь, я ясно
выразился?
Да, другая возможность заработать две с
половиной сотни в час мне, боюсь, не скоро представится.
Драммонд и его лизоблюды ещё не оправились от
удара. Могу только представить, как воспримет это письмо жюри присяжных —
драммондовским сподручным это тоже наверняка ясно.
— Ваша честь, вы обвиняете меня в сокрытии
документов? — скрипит Драммонд.
— Пока нет. — Палец Киплера по-прежнему
наставлен на Драммонда, словно ствол пистолета. — Пока я только предупреждаю.
— На мой взгляд, ваша честь, вам бы следовало
передать это дело кому-нибудь другому.
— Это ходатайство?
— Да, сэр.
— Отказано. Что-нибудь еще?
Драммонд шуршит бумагами, убивая время.
Напряжение потихоньку спадает. Бедная Дот сидит, превратившись в каменное
изваяние; опасается, наверное, что весь этот бедлам возник из-за нее. Я,
признаться, тоже немного не в своей тарелке.
— Возобновляем заседание, — молвит Киплер, не
спуская глаз с Драммонда.
Тот задает один за другим ещё несколько
вопросов, на которые Дот должным образом отвечает. Еще несколько документов
последовательно плывут по конвейеру. В половине первого мы прерываемся на ланч,
а час спустя снова собираемся в прежнем составе. Дот уже изнемогает.
Киплер в довольно жестких выражениях требует,
чтобы Драммонд не тянул кота за хвост. Драммонд старается, но ему это плохо
удается. Стиль его выработан годами, денег приносит чертову уйму, а вопросы
можно задавать до бесконечности.
Тогда моя клиентка прибегает к тактике,
которой я не могу не восхищаться. Она заявляет во всеуслышание (не для
протокола, разумеется), что у неё проблемы с мочевым пузырем — ничего уж очень
серьезного, но, черт возьми, ей ведь уже почти шестьдесят! Словом, туалет
приходится посещать все чаще и чаще. Драммонд, как и следовало ожидать, тут же
начинает бомбардировать Дот вопросами про её мочевой пузырь, но Киплер довольно
быстро пресекает эту тему. Как бы то ни было, каждые четверть часа Дот с
извинениями покидает зал. Возвращаться она не торопится.
Лично я убежден, что с мочевым пузырем у неё
все в порядке и готов отдать голову на отсечение, что она просто запирается в
кабинке и дымит как паровоз. Это её успокаивает, а вот терпение Драммонда
постепенно истощается.
В половине четвертого, через шесть с половиной
часов после начала, Киплер объявляет, что допрос свидетеля завершен.
* * *
Впервые более чем за две недели подъезд к дому
свободен от взятых напрокат автомобилей. Лишь «кадиллак» мисс Берди одиноко
маячит перед домом. Я, как в былые времена, останавливаю свою машину прямо за
ним, выхожу и огибаю дом. Внутренний дворик пуст.
Итак, они наконец сгинули. Со дня приезда
Делберта мне так ни разу и не удалось поговорить с мисс Берди, а мне уже есть
что сказать ей. Нет, я вовсе не сержусь на нее, просто хочется потолковать по
душам.
Я подхожу к шаткой лестнице, ведущей наверх, в
мою берлогу, и вдруг слышу голос. Он даже отдаленно не напоминает щебет мисс
Берди.
— Руди, у вас найдется минутка? — Я
поворачиваюсь и вижу Рэндолфа, который встает с кресла-качалки.
Я оставляю портфель с пиджаком на ступеньках и
иду во внутренний дворик.
— Присаживайтесь, — приглашает Рэндолф. — У
меня к вам разговор. — Он улыбается и, похоже, чувствует себя на верху
блаженства.
— А где мисс Берди? — любопытствую я. В её
доме темно.
— Она, м-мм, в некотором роде уехала. Хочет
пожить с нами во Флориде. Сегодня утром улетела.
— А когда она вернется? — спрашиваю я. Меня
это, конечно, не касается, но удержаться трудно.
— Понятия не имею. Может, вообще никогда.
Отныне все её дела будем вести мы с Делбертом. В последние годы мы несколько
забросили старушку, и теперь нужно наверстать упущенное. — Он выжидательно
молчит, затем добавляет: — Нам бы хотелось, чтобы вы оставались здесь. Более
того, мы готовы предложить вам сделку. Вы живете здесь, присматриваете за
домом, следите, чтобы все было в порядке, а за проживание мы с вас ничего не
берем.
— Что значит — «присматривать за домом»?
— Обычные пустяки, ничего особенного. Мамочка
говорит, что за лето вы всему этому научились, вот и продолжайте в том же духе.
Всю почту нам будут пересылать во Флориду, так что эта забота с плеч долой. В
случае чего — звоните мне. По-моему, Руди, сделка выгодная.
Еще бы, черт побери!
— Я согласен, — говорю я.
— Вот и прекрасно. Мамочка в вас души не чает,
говорит, что вы славный малый, и вам можно доверять. Несмотря даже на то, что
вы юрист. Ха-ха-ха!
— А как быть с её «кадиллаком»?
— Завтра я сам отправляюсь на нем во Флориду.
— Рэндолф вручает мне пухлый конверт. — Здесь ключи от дома, телефоны страховых
агентов, фирмы, установившей сигнализацию, и тому подобное. Включая мой адрес и
телефон.
— А где она будет жить?
— Вместе с нами, неподалеку от Тампы. У нас
там симпатичный домишко с уютной спаленкой для гостей. Мамочке там будет
хорошо. Да и дети мои живут поблизости, так что скучать у нас ей не придется.
