Драммонду и в голову не приходит, что его
водят за нос. Он принимает мою болтовню за чистую монету и начинает угрожать —
никаких денег нам, мол, тогда не видать как своих ушей, а на суде нас ждет
кровавая бойня. Уверен: для тех парней в Кливленде, по приказу которых нас
подслушивают, слова его звучат как музыка. Не знаю только, скоро ли они их
услышат.
Конечно, деньги стоило бы взять. На долю Дот с
Бадди достанется сто тысяч с гаком — им за всю жизнь столько не истратить. Да и
адвокат их получит почти шестьдесят тысяч — целое состояние. Впрочем, для
Блейков деньги это почти пустой звук. Отсутствие денег их никогда не заботило,
да и теперь они о богатстве не мечтают. Дот хочет лишь одного: изобличить
страховую компанию; все должны знать, как она обошлась с Донни Рэем. И ещё Дот
хочет услышать вердикт: Донни Рэй умер не своей смертью — его убила компания «Прекрасный
дар жизни».
Что же касается меня, то я даже поражаюсь
тому, насколько спокойно отношусь к перспективе лишиться этих денег. Сумма,
конечно, весьма соблазнительная, но я как-нибудь выживу и без нее. Не голодаю
все-таки. К тому же я молод, и это не последнее мое дело.
И ещё я твердо убежден: коль скоро парни из
«Прекрасного дара жизни» настолько перепуганы, чтобы прослушивать мой телефон,
значит у них и верно рыльце в пушку. Поэтому, несмотря на все волнения и
опасения, я ловлю себя на том, что начинаю потихоньку предвкушать судебный
процесс.
* * *
В День благодарения Букер и Чарлин приглашают
меня на семейный обед. Бабушка Букера живет в Южном Мемфисе в небольшом домике
и, судя по всему, готовилась к торжеству целую неделю. На улице холодно,
промозгло и ветрено, поэтому весь день мы почти не вылезаем из теплого дома.
Здесь набилось человек пятьдесят, в возрасте от шести месяцев до восьмидесяти
лет, причем белым цветом кожи среди всей компании могу похвастать лишь я. Мы
поглощаем тонны закусок, мужчины торчат в гостиной вокруг телевизора, смотря
одну спортивную программу за другой. Мы с Букером уединяемся в гараже, где, то
и дело поеживаясь от холода, обмениваемся свежими сплетнями за ореховым тортом
и кофе. Букер спрашивает, как у меня обстоят дела на любовном фронте, и я
признаюсь, что пока, мол, полное затишье. Зато работы по горло. Букер тоже
вкалывает без сна и отдыха. Чарлин мечтает о том, чтобы завести ещё одного
ребенка, однако это невозможно чисто физически — дома Букер появляется лишь
урывками.
Вот она — жизнь занятого адвоката.
Глава 39
Чек отправлен по нашему адресу, и нас об этом
своевременно известили, но о том, что он пришел с сегодняшней почтой, я
догадался по утяжелившейся поступи Дека. Мгновение спустя он врывается в мой
кабинет, размахивая конвертом.
— Вот он! Вот! Мы — богачи!
Он вскрывает конверт, осторожно извлекает чек
и бережно кладет на мой стол. Мы восхищенно любуемся. Двадцать пять тысяч
долларов от «Стейт Фарм»! Настоящий подарок к Рождеству.
Поскольку Деррик Доуген все ещё ковыляет на
костылях, мы стремглав летим к нему домой. Он послушно подписывает там, где мы
ему велим. Мы делим добычу. Доугену достается ровно 16667 долларов, а наша доля
составляет 8333 доллара. Дек хотел ещё выставить ему счет за всякую мелочевку —
ксерокопирование, переписку, телефонные переговоры и прочую ерунду, за которую
большинство адвокатов пытаются содрать лишние деньги со своих клиентов, — но я
отказался.
Мы прощаемся с Доугеном, желаем ему скорейшего
выздоровления и отчаянно пытаемся сохранить сочувственную мину. Это крайне
сложно.
Из общей суммы мы с Деком решаем взять себе по
три тысячи долларов, а остальное оставить для фирмы на черный день. Фирма
угощает нас аппетитным обедом в одном из лучших ресторанов Восточного Мемфиса.
Фирма уже обзавелась золотой кредитной карточкой, которую выдал один отчаянный
банк, прельстившись моим адвокатским званием. Заполняя анкету, я аккуратно
обошел вопросы о прошлых банкротствах. Мы с Деком дали друг другу торжественную
клятву не пользоваться карточкой без взаимного согласия.
На свои три тысячи баксов я покупаю машину. Не
новую, конечно, но ту самую, о которой я мечтал с тех самых пор, как только миф
о выплате доугенской страховки стал походить на реальность. Это прекрасно
сохранившаяся синяя «вольво-DL» 1984 года с пробегом всего в сто двадцать тысяч
миль. Для «вольво» это сущие пустяки. Банкир, её единственный предыдущий
владелец, лично следил за сохранностью автомобиля.
Я, конечно, рассматривал мысль о покупке новой
машины, но уж больно мне не хочется залезать в долги.
Это первая машина, которую я приобретаю,
оказавшись в адвокатской шкуре. А за триста долларов, вырученных от продажи
старенькой «тойоты», я обзавожусь мобильным телефоном. Руди Бейлор начинает
медленное восхождение к вершине.
* * *
Я ещё месяц назад решил, что проведу Рождество
за городом. Слишком до сих пор свежи прошлогодние раны. Разделить мне праздник
не с кем, и будет проще, если я уеду. Дек как-то раз вскользь обронил, что
неплохо бы встретить Рождество вместе, но уточнять ничего не стал. Я сказал
ему, что скорее всего поеду к матери.
Когда мать и Хэнк не путешествуют в своем
трейлере «Уиннебейго», они оставляют его во дворе своего дома в Толидо. Ни дома
их, ни трейлера я и в глаза не видел, но одно знаю точно: с Хэнком я встречать
рождество не намерен. После Дня благодарения мать позвонила мне и — не слишком,
правда, настойчиво — пригласила провести Рождество у них. Я отказался,
сославшись на занятость. Взамен пошлю поздравительную открытку.
Нет, не подумайте, что я недолюбливаю
собственную мамашу. Просто нам стало не о чем говорить. Охлаждение в наших
отношениях наступило постепенно, не было у нас бурных сцен и ссор,
сопровождавшихся резкими словами, которые не стираются из памяти за много лет.
Если верить Деку, юристы в стране берут
каникулы с 15 декабря до самого Нового года. Судьи не ведут процессы и не
участвуют в предварительных разбирательствах. Адвокаты и адвокатские конторы
заняты вечеринками и торжествами для персонала. Идеальное время, чтобы сбежать
из города.
Я загружаю в багажник своего сияющего «вольво»
коробки с материалами по делу Блейков, кидаю кое-какую одежду, и — качу куда
глаза глядят. Бесцельно рулю по узким проселочным дорогам, пока не попадаю в
заснеженный Канзас, а оттуда перебираюсь в Небраску. Ночую в дешевых мотелях,
питаюсь в закусочных «Макдоналдс» и с любопытством глазею на все, что
подворачивается. Северные равнинные штаты занесены снегом по самые уши. Вдоль
автомагистралей высятся гигантские сугробы. Заснеженные прерии кажутся
устланными упавшими на землю облаками.
Безлюдные дороги навевают приятную тоску.
* * *
