— Поддерживаю.
Первую кровь пускаю я.
— Простите, ваша честь, — с подкупающей
искренностью молвит Драммонд. Он тут же переключается на свидетелей, поясняет,
кто они такие, и что скажут. Он уже не так убедителен и, на мой взгляд, в его
интересах было свернуть речь через десять минут. По прошествии разрешенных
регламентом пятнадцати минут, Киплер его прерывает, и Драммонд благодарит
присяжных за внимание.
— Пригласите своего первого свидетеля, мистер
Бейлор, — говорит Киплер. Я даже испугаться не успеваю.
Дот Блейк робко занимает место на свидетельской
трибуне, приносит присягу, садится и обводит взглядом присяжных. На ней
простенькое шерстяное платье, поношенное, но вполне опрятное.
Мы с Дот заранее разработали сценарий. Я
передал ей его ещё неделю назад, и с тех пор мы сто раз репетировали. Я задаю
вопросы, она отвечает. Она запугана до полусмерти, это вполне естественно,
поэтому речь её кажется натужной и суконной. Я заверил Дот, что нервозность
вполне допустима. Присяжные в конце концов — тоже люди. Имена, муж, семья,
работа, страхование, жизнь с Донни Рэем до его болезни, во время её, наконец —
после его смерти. Дот несколько раз утирает слезы, но все-таки держится. Я
просил её, по возможности, не плакать. Всем и без того ясно, каково ей.
Дот пытается объяснить чувства матери, на
глазах которой угасает любимый сын, а она не в состоянии ему помочь. Она
засыпала «Прекрасный дар жизни» письмами, звонила туда бессчетное число раз.
Она также слала письма и обзванивала, взывая о помощи, конгрессменов,
сенаторов, мэров, но все было тщетно. Она обивала пороги городских больниц,
моля врачей пересадить костный мозг бесплатно. Она пыталась организовать сбор
пожертвований среди друзей и соседей, но и тут потерпела неудачу. Дот опознает
документы — страховой полис и заявление. Она отвечает на мои вопросы, связанные
с его приобретением, рассказывает про еженедельные посещения Бобби Отта,
собиравшего страховые взносы.
Затем мы переходим к ударным материалам. Я
передаю ей первые семь писем с отказами, и Дот зачитывает их вслух. Эффект даже
превосходит мои ожидания. Что ни письмо, то — совершенно немотивированный
отказ. Отказ от отдела по рассмотрению заявлений со ссылкой на отдел страховых
полисов. Отказ от отдела полисов со ссылкой на отдел заявлений. Отказ от отдела
заявлений на основании предыдущих заболеваний. Отказ от отдела полисов на
основании, что Донни Рэй, повзрослев, перестал быть иждивенцем. Отказ от отдела
заявлений на основании, что страховка не покрывает трансплантацию костного
мозга. Отказ от отдела заявлений на основании, что трансплантации костного
мозга находятся ещё только в стадии разработки и не могут рассматриваться как
адекватный способ терапии.
Присяжные жадно ловят каждое слово. В воздухе
все отчетливее пахнет паленым.
И наконец, на закуску — письмо с «дурой». Дот
зачитывает его, а я не свожу взгляда с присяжных. Некоторые заметно потрясены.
Некоторые трясут головами, словно не верят своим ушам. Некоторые смотрят на
адвокатов ответчика, которые, все как один, потупившись, разглядывают свои
записи.
Дот заканчивает чтение, и в зале воцаряется
могильная тишина.
— Пожалуйста, прочитайте это письмо ещё раз, —
прошу я.
— Я протестую, — поспешно заявляет Драммонд,
вскакивая.
— Отказано, — роняет Киплер.
Дот снова зачитывает письмо, уже неторопливо и
с большим чувством. На этом месте я прекращаю допрашивать Дот, и Киплер
передает свидетельницу в распоряжение Драммонда. Он занимает место на
возвышении. Попытка надавить на Дот обойдется ему слишком дорого, и Драммонд
отлично это сознает.
Начинает он издали, интересуясь тем,
страховалась ли она раньше, и что толкнуло её пойти на заключение именно этого
договора. На что она рассчитывала, приобретая этот страховой полис? Дот хотела
лишь одного — быть уверенной в завтрашнем дне на случай заболевания кого-либо
из членов семьи. Именно это обещал её страховой агент. А говорил ли ей агент,
что данный полис подразумевает оплату трансплантации костного мозга?
— Ни о какой трансплантации я тогда и не
думала, — чистосердечно признается Дот. — Сама я с ней не сталкивалась.
Кто-то из присяжных в ответ на это улыбается,
но смеха не слышно.
Драммонд допытывается, рассчитывала ли она,
что данное страхование распространяется на трансплантацию костного мозга. Дот
упорно твердит, что в то время даже толком не слыхивала о таковой.
— Значит, вы специально не просили, чтобы
приобретенная вами страховка распространялась на трансплантацию костного мозга?
— спрашивает Драммонд.
— Нет, заключая договор, я об этом не думала.
Я хотела только застраховаться на все случаи жизни.
Драммонд просит занести слова свидетельницы в
протокол, но я искренне надеюсь, что присяжные скоро о них позабудут.
— Почему вы требуете, чтобы компания «Прекрасный
дар жизни» выплатила вам десять миллионов долларов? — спрашивает Драммонд. Если
у присяжных создастся впечатление, что истицей движет жадность, то вопрос этот,
заданный на столь ранней стадии процесса, может привести к катастрофическим
последствиям, Размеры компенсации за нанесение морального ущерба зачастую
бывают высосаны из пальца, но я ни разу не спрашивал Дот, на какую сумму она
хочет подать иск.
Тем не менее, изучив тактику Драммонда по
протоколам прошлых процессов, я заранее знал, чего от него ожидать. И Дот к
этому вопросу готова.
— Десять миллионов? — переспрашивает она.
— Совершенно верно, миссис Блейк. Вы подали
иск на десять миллионов.
— Только и всего? — спрашивает она.
— Прошу прощения, — Драммонду, наверное,
кажется, что он ослышался.
— Я думала, речь идет о куда более
значительной сумме.
— Вы серьезно?
— Ну да. У вашего клиента целый миллиард
долларов, и ваш клиент повинен в смерти моего сыночка. Нет, будь моя воля, я
затребовала бы с них куда больше!
У Драммонда слегка подкашиваются ноги, и он
вынужден сменить позу. Поразительно, но при этом он продолжает улыбаться.
Однако вместо того, чтобы допрос на этом завершить, или хотя бы дать себе
передышку, задав какой-нибудь невинный вопрос, он допускает роковую ошибку и
привычно спрашивает:
— На что вы потратите деньги, если присяжные
присудят вам десять миллионов?
Представляете, каково без подготовки отвечать
при всех на столь каверзный вопрос? По счастью, мы с Дот это предвидели.
