— Восемьдесят тысяч. Я шесть лет ишачил на
них, работал по семьдесят часов в неделю, позабыл о семье, проливая пот и кровь
ради старой доброй «Броднэкс и Спир», а потом эти мерзавцы мне говорят, чтобы я
в течение часа очистил стол и убирался из помещения. И даже приставили
дежурного следить за мной, когда я упаковывал свое барахло.
Они мне платили восемьдесят тысяч, а я в
прошлом году принес им прибыль триста семьдесят пять тысяч. И они меня
премировали, выдав еще восемьдесят тысяч баксов, золотые часы, и все хвалили
меня, какие, мол, у меня замечательные способности и, может быть, через пару
лет меня сделают партнером в фирме, в общем, мы представляли счастливое большое
семейство. А потом заявилась «Трень-Брень» со своими миллионами, и меня
уволили. И ты тоже уволен, приятель. Ты понимаешь, что потерял свою первую
службу, даже не начав еще работать?
Я не знаю, что на это ответить.
Он тихо склоняет голову на левое плечо и
больше не обращает на меня внимания. Потом спрашивает:
— Восемьдесят тысяч — кругленькая сумма, как
ты думаешь, Руди?
— Да. Для меня эта сумма целое состояние.
— Мне ни за что не найти такой работы, где бы
столько зарабатывать, понимаешь? Невозможно в этом городе. Никто не нанимает
новых работников. Слишком много этих проклятых адвокатов.
И это не шутка.
Он вытирает пальцами глаза, затем медленно
встает.
— Надо обо всем сказать жене, — бормочет он,
идет, сгорбившись, по холлу, выходит из здания и исчезает в толпе на тротуаре.
Я поднимаюсь на лифте на четвертый этаж и
вхожу в маленькую приемную. Через двойные стеклянные двери вижу рослого
охранника в форме, который стоит у стола пропусков. Он усмехается, когда я
вхожу в помещение «Броднэкс и Спир».
— Чем могу служить? — спрашивает он ворчливо.
— Я ищу Лойда Бека, — отвечаю я и хочу
разглядеть за его спиной коридор, ведущий к кабинету. Он слегка подвигается,
чтобы помешать мне видеть.
— А вы кто?
— Руди Бейлор.
Он наклоняется и берет со стола конверт.
— Это вам, — говорит он.
На конверте красными чернилами написана моя
фамилия.
Я разворачиваю коротенькое письмо. Читаю, и
руки у меня дрожат.
Из уоки-токи раздается квакающий голос,
охранник поворачивается ко мне спиной.
— Читайте письмо и уходите, — велит он и
исчезает в коридоре.
Письмо состоит из одного абзаца. Ко мне
обращается сам Лойд Бек. Он деликатно сообщает мне новость и желает мне всего
хорошего. Слияние было «внезапным и неожиданным».
Я швыряю письмо на пол и оглядываюсь: что бы
такое еще швырнуть? Повсюду все спокойно. Уверен, что они притаились там, за
запертыми дверями, поджидая, когда я и другие несчастные очистят помещение.
Около двери на железобетонном основании стоит бюст, скверное изображение мясистой
физиономии старика Броднэкса, и я плюю ему в лицо, проходя мимо, но он все так
же невозмутим. Тогда я немного как бы подталкиваю его, открывая дверь.
Пьедестал покачивается, и бюст падает на пол.
— Эй! — раздается сзади громовой голос, и как
раз в тот момент, когда бюст ударяется о стеклянную дверь, я вижу, как ко мне
бежит охранник.
Какую-то микроскопическую долю секунды я
думаю, что надо остановиться и попросить извинения, но затем бросаюсь в фойе и
рывком отворяю дверь на лестницу. Охранник опять орет мне вслед.
Я срываюсь вниз, яростно топая по ступенькам.
Мой преследователь слишком стар и толст, чтобы догнать меня.
Я выхожу из двери около лифта. Холл внизу
пуст. Я спокойно закрываю за собой дверь подъезда и спускаюсь на тротуар. Когда
я останавливаюсь возле забегаловки в шести кварталах от фирмы, уже около семи,
почти стемнело. От руки написанное объявление рекламирует упаковку из шести
банок дешевого пива за три доллара. Мне оно сейчас необходимо — это дешевое
пиво, все шесть банок.
Два месяца назад меня нанял на работу Лойд
Бек, он сказал, что мои оценки для этого достаточно хороши, что у меня твердый
почерк, что переговоры прошли успешно и все в руководстве единодушно сошлись во
мнении, что я им подойду.
Все было прекрасно. Передо мной открывались
ясные счастливые перспективы в доброй старой фирме «Броднэкс и Спир».
Но затем «Трень-Брень» помахала пачкой
долларов, и партнеры дали задний ход. Эти жадные ублюдки зарабатывали в год
каждый по триста тысяч долларов, но им хотелось больше.
Я вхожу в забегаловку и покупаю пиво. После
чего у меня в кармане остается всего четыре доллара и какая-то мелочь, мой счет
в банке не намного больше.
Я сижу в своей машине около телефонной будки и
осушаю первую жестянку. Со времени моего восхитительного ленча несколько часов
назад с Дот, и Бадди, и Боско, и мисс Берди я ничего не ел. Пожалуй, я бы умял
сейчас вторую порцию желе, как Боско. Холодное пиво бьет в пустой желудок, и в
животе начинается бурчание.
Жестянки быстро опорожняются, проходит
несколько часов, пока я тащусь на своей «тойоте» по улицам Мемфиса.
Глава 4
Мои апартаменты представляют собой запущенную
двухкомнатную квартирку с необходимыми удобствами на втором этаже ветхого,
разрушающегося кирпичного здания под названием «Хэмптон», за которую я должен
дважды в месяц платить по семьдесят пять долларов, что редко случается в срок.
Мое жилье расположено в стороне от уличной магистрали, в миле от
университетского городка. Для меня эта квартирка служит домом уже три года.
Последнее время я часто подумываю о том, чтобы улизнуть оттуда как-нибудь в
полночь, а затем попытаться договориться о другой месячной плате за следующие
двенадцать месяцев. Но до сих пор все мои планы всегда включали работу и
ежемесячное жалованье от «Броднэкс и Спир». «Хэмптон» переполнен студентами,
такими же бедолагами, как я, и домовладелец привык к тому, что приходится
торговаться с неплательщиками.
Когда я приезжаю, на парковке темно и тихо.
Уже почти два часа ночи. Я пристраиваюсь около «дампстера», когда вылезаю из
машины и закрываю дверцу, замечаю вблизи некое движение. Из своего автомобиля,
хлопая дверцей, быстро выскакивает кто-то и направляется прямо ко мне. Я
цепенею, стоя на тротуаре. Все темно и спокойно.
