Кермит Олди, вице-президент по страховым
полисам — мой предпоследний свидетель. В данный миг меня не слишком интересуют
его показания, однако я хочу выиграть время. Идет второй день судебного
процесса, сейчас уже половина третьего, и я легко протяну до завершения
дневного заседания. Я хочу, чтобы присяжные разошлись по домам, унося с собой
два зрительных образа — Джеки Леманчик и Донни Рэя Блейка.
Олди напуган и немногословен, панически боится
сболтнуть лишнее. Не знаю, спал ли также и он с Джеки Леманчик, но сейчас, под
подозрение попало, кажется, все мужское руководство «Прекрасного дара». Во
всяком случае, присяжные настроены именно так.
Наконец я заканчиваю выяснять его подноготную
и готов перейти к основной части. Работа, которой занимается возглавляемый Олди
отдел, настолько скучна, что из опасения усыпить присяжных я касаюсь её лишь
бегло. Да и сам Олди — личность настолько скучная и занудливая, что, на мой
взгляд, идеально соответствует занимаемой должности.
Я перехожу к самой потехе. Вручаю Олди
руководство для служащих его отдела, которое передали мне из страховой компании
во время сбора документов для суда. Руководство сброшюровано, переплетено и
выглядит точь-в-точь, как аналогичное руководство для отдела по заявлениям. Ни
Олди, ни Драммонду, ни кому-либо другому, неведомо, есть ли у меня экземпляр
этого руководства, снабженный разделом «Ю».
Поначалу Олди смотрит на зеленый переплет,
словно видит фолиант впервые, но в ответ на мой вопрос опознает его. Мой
следующий вопрос предвосхищают все.
— Как по-вашему, это полное руководство?
Олди медленно, словно пытаясь выиграть время,
начинает листать страницы. Он, конечно же, в курсе позора, постигшего накануне
Лафкина. Если он скажет, что руководство полное, а я предъявлю суду копию,
которую предоставил мне Купер Джексон, то ему крышка. Если же он признает, что
в тексте руководства чего-то не хватает, то добровольно сунет голову в петлю. И
все же я готов биться об заклад, что Драммонд избрал второй путь.
— Так, сейчас посмотрим. Похоже, оно полное…
Нет. Постойте-ка — кажется, в конце не хватает одного раздела.
— Неужели раздела «Ю»? — издевательски
вопрошаю я.
— Да, похоже, именно его.
Я прикидываюсь удивленным.
— Зачем кому-то понадобилось изымать раздел
«Ю» из этого руководства?
— Представления не имею.
— А вам известно, кто его изъял?
— Нет.
— Разумеется. А по чьему предложению мне
отправили именно этот экземпляр руководства?
— Я не помню.
— И тем не менее очевидно, что раздел «Ю»
изъяли до того, как послали мне руководство?
— В данном экземпляре раздел «Ю» отсутствует,
если вы этого от меня добиваетесь.
— Я добиваюсь от вас только правды, мистер
Олди. И рассчитываю на вашу помощь. Скажите, верно ли, что раздел «Ю» изъяли до
того, как отправить мне руководство?
— Судя по всему — да.
— Да?
— Да. Раздел «Ю» был изъят.
— Вы согласны с утверждением, что это
руководство крайне важно для нормального функционирования вашего отдела?
— Безусловно.
— И вы наверняка хорошо знаете его содержание?
— Да.
— Значит для вас не составит труда изложить
для присяжных суть этого раздела?
— Не знаю, право, — мнется Олди. — Я ведь уже
давно туда не заглядывал.
Он до сих пор не уверен, есть ли у меня копия
этого злополучного руководства.
— А вы все-таки попытайтесь, — предлагаю я. —
Хотя бы вкратце охарактеризуйте присяжным, что содержится в разделе «Ю».
Олди чуть призадумывается, затем объясняет,
что в данном разделе речь идет о системе взаимных проверок и подстраховки между
отделом заявлений и отделом полисов. Оба отдела занимаются рассмотрением тех
или иных заявлений. Для нормального прохождения подобного рода заявлений
требуется уйма бумаг. Он то и дело сбивается, но постепенно успокаивается, а
вскоре, уже вконец уверившись, что я не располагаю собственным экземпляром
подлинного руководства, заметно приободряется.
— Иными словами, — подсказываю я, — суть
раздела «Ю» сводится к тому, чтобы гарантировать нормальное прохождение каждого
заявления о выплате страховой премии?
— Да.
Я нагибаюсь, достаю из-под своего стола
руководство и подхожу к свидетелю.
— Тогда объясните присяжным, что это такое, —
говорю я, вручая ему полный текст. Олди на глазах увядает и съеживается.
Драммонд пытается делать вид, что все идет как по маслу, но ему это не удается.
Раздел «Ю» руководства для отдела полисов
содержит не меньше мерзостей, чем его аналог из руководства для отдела
заявлений, и через час публичной порки Олди я решаю, что с него достаточно.
Присяжные уже должны были понять, в чем заключается суть махинаций «Прекрасного
дара».
У Драммонда снова вопросов нет. Киплер
объявляет перерыв на пятнадцать минут, чтобы мы с Деком подготовили аппаратуру
к демонстрации.
Наш последний свидетель — Донни Рэй Блейк.
Пристав частично затемняет зал, а присяжные вытягивают шеи, чтобы лучше
рассмотреть лицо Донни Рэя на двадцатидюймовом экране монитора, установленного
перед ложей жюри. Мы сократили запись до тридцати одной минуты, и присяжные
жадно ловят каждое слово и каждый вздох умирающего.
Вместо того, чтобы в тысячный раз смотреть на
Донни Рэя, я устраиваюсь рядом с Дот и внимательно вглядываюсь в лица
присяжных. Сочувствие я нахожу в каждом. Дот то и дело утирает глаза. Ближе к
концу демонстрации я сам ощущаю тяжелый комок в горле.
Экран гаснет, пристав идет включать свет, но
ещё с минуту в зале тихо, как в склепе. В полумраке слышатся только едва
различимые всхлипывания Дот.
Мы нанесли сокрушительный удар «Прекрасному
дару жизни». Я сделал все, что мог. Теперь главное — не растерять завоеванных
позиций.
Вспыхивает свет, и я торжественно заявляю:
— Ваша честь, у нас все.
* * *
