— Сейчас я готов работать даже в корейской
бракоразводной фирме. Не обижайся, Букер. Я ничего плохого не имею в виду. Мне
просто нужна работа. У меня на носу полное обнищание и банкротство. Ведь могут
быть и еще кредиторы, которые только и ждут момента, чтобы нагрянуть из засады
с судебными исками в руках. Я не могу этого допустить. — Я медленно ложусь на
диван. Чарлин жарит бекон, и густой аромат наполняет крохотную квартирку.
— Где иски? — спрашивает Букер.
— В машине.
Он выходит и через минуту возвращается. Он
садится на ближайший стул, внимательно прочитывает иск «Тексако» и уведомление
о выселении. Чарлин хлопочет на кухне, потом приносит мне еще кофе и аспирин.
Три тридцать утра. Дети наконец успокоились. Я чувствую себя в безопасности и
согреваюсь. Я чувствую себя даже любимым.
Голова у меня кружится, кружится. Медленно я
закрываю глаза и уплываю в сон.
Глава 5
Как змея, ползущая в густой траве, я
проскальзываю в колледж уже хорошо за полдень. Изучение законов о спорте и
избранных мест из Кодекса Наполеона, планировавшееся на сегодняшний день,
сорвалось. Кодекс Наполеона!
Смех да и только! Я прячусь в своем крошечном
закутке в подвальном помещении библиотеки.
Утром Букер, разбудив меня, сообщил
обнадеживающие вести. Он поговорил с Марвином Шэнклом, и колесики в городе
закрутилась. Позвонили одному капитану в полиции или еще какому-то чину, после
чего мистер Шэнкл заявил, что оптимистически смотрит на возможность уладить
дело миром.
Брат мистера Шэнкла судья в одном из отделов
по уголовным делам, и если обвинение не удастся отклонить, тогда придется
нажать на другие рычаги. Но пока нет никаких сведений о том, что меня
разыскивают полицейские. Букер позвонит еще в разные места и будет держать меня
в курсе дела.
У Букера уже есть свой кабинет в фирме Шэнкла.
Он работал здесь мелким служащим на почасовой оплате в течение двух лет и знает
больше, чем любые пять из его сокурсников, вместе взятых. Он всегда аккуратно
звонит секретарю между занятиями, усердно работает с записной книжкой, никогда
не пропускает назначенные деловые встречи и всегда подробно рассказывает о
своих клиентах — то да се. Из него выйдет замечательный адвокат.
Когда голова трещит с похмелья, думать о
чем-нибудь сосредоточенно и упорядочение невозможно. Я пишу себе в деловом
блокноте список неотложных дел. Уж если меня не застукали, когда я пробирался в
библиотеку, надо сообразить, что у меня на очереди. Подожду здесь пару часов,
пока колледж не опустеет. Сегодня пятница, середина дня, самое тихое время.
Затем проберусь в отдел трудоустройства, зажму в угол его руководителя и выложу
все начистоту. Если повезет, то, может быть, отыщется какое-нибудь мелкое,
неизвестное государственное учреждение, которым пренебрегли остальные
выпускники и которое еще предлагает двадцать тысяч в уплату за талантливые
юридические мозги. А может, какая-нибудь маленькая частная фирма внезапно
почувствовала необходимость еще в одном юристе для внутренних нужд? Но в
настоящее время таких возможностей почти не осталось.
В Мемфисе рассказывают легенду о человеке по
имени Джонатан Лейк, выпускнике нашего же колледжа, который тоже не мог найти
работу ни в одной большой фирме города.
Случилось это лет двадцать назад. Лейка
отвергали все крупные, солидные фирмы. Тогда он арендовал какое-то помещение,
повесил вывеску и объявил, что он адвокат по взысканию долгов в судебном
порядке, несколько месяцев он голодал, а затем как-то вечером попал в аварию на
мотоцикле и очнулся со сломанной ногой в больнице Святого Петра. Вскоре
соседнюю койку занял парень, который тоже попал в аварию на своем мотоцикле. Но
в отличие от Лейка получил несколько переломов и сильные ожоги. Девушка парня
обгорела еще сильнее и через пару дней умерла. Лейк и этот парень подружились.
И Лейк начал оба процесса. По ходу дела выяснилось, что владелец «ягуара»,
сбивший дорожный указатель и врезавшийся в мотоцикл, на котором ехали новый
приятель Лейка и его девушка, был старшим партнером в третьей по величине
юридической фирме в городе. И он же был тот самый тип, к которому Лейк приходил
на собеседование полгода назад. А наехал на дорожный указатель владелец
«ягуара» по пьянке.
Лейк, пылая жаждой мщения, преследовал его
самым яростным образом. У пьяного партнера была чуть не тысяча всяких
страховок, которыми компания просто засыпала Лейка. Все хотели как можно скорее
покончить с делом. Через полгода после выпускных экзаменов Джонатан Лейк
предъявил иск на шесть миллионов долларов. Причем требовал уплаты наличными и
сразу, а не каких-то там долгосрочных платежей по частям. Выкладывайте денежки,
и дело с концом.
Рассказывают далее, что сбитый приятель, когда
они вместе лежали в палате, пообещал Лейку, что раз тот еще такой молодой,
неоперившийся и только что из колледжа, то может рассчитывать на половину
суммы, выигранной по делу. Лейк это запомнил. Приятель сдержал слово. А Лейк
выиграл процесс один к трем.
Я бы в таком случае уплыл на острова
Карибского моря, с таким-то выигрышем, под парусом собственной яхты и попивал
ромовый пунш.
Но Лейк поступил иначе. Он организовал фирму,
нанял секретарей, помощников, курьеров и адвокатов и серьезно занялся юриспруденцией.
Он работал по восемнадцать часов в сутки и не боялся преследовать любого, кто
совершил какой-нибудь проступок. Он усердно учился, приобретал опыт,
практиковался и вскоре стал самым видным адвокатом в штате Теннесси.
Спустя двадцать лет Джонатан Лейк работает все
так же, по восемнадцать часов в сутки, владеет фирмой с одиннадцатью служащими
и без всяких партнеров, берется за самые сложные и большие процессы, на которые
не решается ни один адвокат в округе, и делает, если верить той же легенде, где-то
около трех миллионов долларов в год.
И любит швыряться деньгами. В Мемфисе трудно
истратить три миллиона баксов в год, чтобы никто не узнал, так что Джонатан
Лейк всегда на слуху, всегда в сводке самых горячих новостей. И легенда о нем
становится все красочнее. Каждый год в наш колледж поступает некоторое число
студентов благодаря Джонатану Лейку. У них у всех есть своя американская мечта.
Бывает, что выпускники покидают колледж без всякого места работы, потому что
все они желают только одного: заиметь в городе для начала какую-нибудь дыру с
вывеской на двери. Они желают голодать и пробиваться изо всех сил, как в свое
время Джонатан Лейк.
Подозреваю, что они тоже разъезжают на
мотоциклах.
Может, и мне надо действовать таким образом.
Может быть, и мне светит надежда. Я — и Лейк.
