Мы оба смотрим на Келли через стекло,
прозрачное только с нашей стороны. Она утирает глаза салфеткой.
Смазертон хмыкает; по всему чувствуется, что
он ещё не решил, как со мной объясняться.
— Мужа её мы нашли на полу с раскроенным
черепом. Похоже, его огрели бейсбольной битой. По словам его жены, у них все
шло к разводу, она прокралась домой, чтобы взять свою одежду, он неожиданно
вернулся и вспыхнула ссора. Он был подшофе, ей каким-то чудом удалось завладеть
битой, и вот теперь он в морге. Вы занимаетесь их разводом?
— Да. Я привезу вам копию заявления. На
прошлой неделе судья издал предписание, запрещающее Райкеру приближаться к ней.
Он несколько раз избивал её чуть ли не до смерти.
— Да, мы видели синяки. Ничего, если я задам
ей несколько вопросов?
— Да, конечно. — Мы входим в комнату вместе.
Келли удивлена мне, но старается вида не показывать. Мы вежливо, как подобает
адвокату и клиенту, здороваемся. К Смазертону присоединяется Хамлет, ещё один
сыщик в штатском, который принес магнитофон. Я, понятно, не возражаю. Однако,
дождавшись, пока он включит магнитофон, я перехватываю инициативу.
— Для протокола — меня зовут Руди Бейлор. Я
адвокат и представляю интересы Келли Райкер. Сегодня понедельник, 15 февраля
1993 года. Мы находимся в центральном полицейском управлении Мемфиса. Мое
присутствие здесь объясняется тем, что примерно без четверти восемь вечера мне
позвонила моя клиентка. По её словам, она только что вызвала полицию. И ещё она
сказала, что, похоже, муж её мертв.
Я киваю Смазертону — дескать, можете теперь
продолжать, а он мечет на меня испепеляющий взгляд. Полицейские на дух не
выносят адвокатов, но сейчас мне на это наплевать.
Смазертон начинает со стандартных вопросов про
Келли и Клиффа — даты рождения, когда был заключен брак, место работы, наличие
детей и тому подобное. Келли терпеливо отвечает, но вид у неё отсутствующий.
Лицо её уже приобрело привычные очертания, но левый глаз по-прежнему разукрашен
иссиня-черным синяком. И бровь заклеена. Выглядит она насмерть перепуганной.
Сцены избиений она описывает в таких
подробностях, что мы невольно стискиваем зубы. Смазертон отправляет Хамлета в
архив, где хранятся данные о трех предыдущих арестах Клиффа за нанесение побоев
жене. Но Келли рассказывает о тех случаях, когда в полицию не обращалась, и
которые нигде не фиксировались. О том, как муж отделывал её бейсбольной битой,
и как однажды сломал ей лодыжку. Как, боясь сломать кости, лупил её кулаками.
Она переходит к рассказу о последнем случае,
после которого терпение её вконец иссякло и она решила подать на развод.
Говорит она очень убедительно, потому что до сих пор все сказанное — чистая
правда. Меня тревожат только сегодняшние события.
— А почему вы сегодня вернулись домой? —
спрашивает Смазертон.
— Чтобы забрать одежду. Я была уверена, что
его не застану.
— А где вы были в последние дни?
— В приюте для женщин, подвергшихся избиениям.
— Как он называется?
— Я бы не хотела это говорить.
— Но он здесь, в Мемфисе?
— Да.
— А каким образом вы попали домой?
Сердце мое уходит в пятки, но Келли уже
предвосхитила этот вопрос.
— Приехала на своей машине, — отвечает она.
— Какая у вас машина?
— «Фольксваген-рэббит».
— Где она сейчас?
— На стоянке возле дома.
— Можем мы на неё взглянуть?
— Только после меня! — перебиваю я, вспоминая,
что присутствую здесь как адвокат, а не соучастник преступления.
Смазертон щерит зубы. Жаль, что взгляды не
могут убивать.
— Каким образом вы попали в квартиру?
— Отомкнула дверь собственным ключом.
— Что вы делали после того, как вошли?
— Я сразу пошла в спальню и начала собирать
одежду. Набила своим бельем несколько наволочек и перетащила платья в столовую.
— Сколько времени вы провели в квартире до
прихода мистера Райкера?
— Минут десять, не больше.
— И что было потом?
Я вновь вмешиваюсь.
— Она не должна отвечать на этот вопрос,
прежде чем я сам не переговорю с ней. Все, на этом допрос окончен. — Я решительно
протягиваю руку и нажимаю красную кнопку «стоп». Запись прекращается. Смазертон
с недовольным видом просматривает свои записи. Возвращается Хамлет с
распечаткой из досье Клиффа, и они изучают его, склонив головы. Мы с Келли
старательно отводим друг от друга глаза. Зато наши ноги соприкасаются под
столом.
Смазертон пишет что-то на листе бумаги и
вручает его мне.
— Уголовное дело придется открыть, но
заниматься им будет прокуратура, отдел бытовых преступлений. Обвинитель там
дама по имени Морган Уилсон.
— Так вы её задерживаете?
— У меня нет выбора. Я не имею права её
отпустить.
— А обвинение?
— Простое убийство.
— Отпустите её под мое поручительство.
— Я не имею права, — огрызается Смазертон. —
Как будто сами не знаете. Что вы за адвокат?
— Тогда отпустите её по залог.
— Ничего не выйдет, — отвечает он,
обескураженно глядя на Хамлета. — У нас труп на руках. Решение примет судья.
Убедите его, что она не преступила допустимой самозащиты — и она свободна. Я же
должен исполнить свой долг.
— Меня сажают в тюрьму? — жалобно спрашивает
Келли.
— Да, мэм, у нас нет другого выхода, — говорит
ей Смазертон, почти сочувственно. — Если ваш адвокат не зря ест свой хлеб, то
завтра он вас вызволит. Под залог, разумеется. Я же не имею права вас
отпустить, как бы мне этого ни хотелось.
Я протягиваю руку и ободряюще треплю Келли по
ладони.
— Не волнуйся, все будет в порядке. Завтра я
тебя отсюда вытащу.
Келли кивает и сжимает зубы, отчаянно пытаясь
не расплакаться.
— Вы можете поместить её в отдельную камеру? —
спрашиваю я Смазертона.
