Следующий звонок от Роджера Райса, нового
адвоката мисс Берди. Он поздравляет меня с вердиктом. Эх, знал бы он цену моей
победы! Райс уверяет, что думает обо мне с тех пор, как увидел мою фотографию в
воскресной газете. Мисс Берди в очередной раз пытается изменять свое завещание,
а все флоридские родственнички от неё уже на стенку лезут. Делберту с Рэндолфом
наконец удалось выжать из неё подпись на каком-то наспех состряпанном
документе, вооружившись которым братцы рванули в Атланту и начали требовать от адвокатов,
чтобы те раскрыли им всю подноготную богатства матушки. Но адвокаты уперлись и
стояли стеной. Братья осаждали Атланту в течение двух дней. Один из адвокатов
позвонил Роджеру Райсу, и тогда правда выплыла наружу. Делберт и Рэндолф
спросили у этого адвоката в упор, правда ли, что их мать обладает состоянием в
двадцать миллионов. Адвокат не выдержал и рассмеялся им в лицо, чем здорово
разозлил обоих. В конце концов, убедившись, что мамаша водит их за нос, они
воротились во Флориду.
Поздно вечером в понедельник мисс Берди
позвонила Роджеру Райсу домой и сказала, что возвращается в Мемфис. Добавила,
что пыталась связаться со мной, но не сумела меня застать. Мистер Райс
рассказал ей про мой процесс и про пятидесятимиллионный вердикт, чем привел
мисс Берди в восторг. «Вот молодчина, — сказала она. — Весьма недурно для
мальчонки, который помогал мне по хозяйству». Словом, весть о том, что я теперь
богат, не оставила её равнодушной.
Как бы то ни было, добавляет Райс, мне следует
ждать её возвращения в любую минуту. Я благодарю его, и мы прощаемся.
* * *
Морган Уилсон внимательно изучила все
обстоятельства дела четы Райкеров, и склоняется к тому, чтобы отказаться от
обвинения. Однако её босс, Эл Вэнс, ещё колеблется. Морган ведет меня в его
кабинет.
Вэнса избрали окружным прокурором ещё при царе
Горохе, и с тех пор он всякий раз с легкостью переизбирается на новый срок. Ему
около пятидесяти, и в свое время он всерьез подумывал о карьере политика.
Впрочем, упустив благоприятный случай, он с тех пор довольствовался своим
положением. Вэнса отличает редкая для прокуроров черта — он терпеть не может
репортеров.
Он поздравляет меня с вердиктом. Я ему очень
признателен, но — по причинам, известным только мне — желания обсуждать свой
триумф не выражаю. Думаю, что не пройдет и двадцати четырех часов, как новость
о банкротстве «Прекрасного дара жизни» разнесется по Мемфису, и тогда — прощай
мой ореол благоговения.
— Все они просто чокнутые, — говорит Вэнс,
швыряя папку на стол. — Трезвонят мне целыми днями напролет. С утра уже дважды
звонит. Моя секретарша говорила с отцом Райкера и с одним из братьев.
— А что они хотят? — интересуюсь я.
— Смертного приговора для вашей клиентки. Без
суда и следствия — сразу на электрический стул. Ее выпустили из тюрьмы?
— Да.
— Она в надежном месте?
— Да.
— Вот и прекрасно. Они настолько безмозглые,
что угрожают ей прямо по телефону. Даже не понимают, что тем самым преступают
закон. Совершенно чокнутые.
Мы всей трое сходимся во мнении, что Райкеры
невежественны, тупы и опасны.
— Морган не хочет обвинять её, — продолжает
Вэнс. Морган согласно кивает.
— Это очень просто, мистер Вэнс, — говорю я. —
Вы можете вынести дело на большое жюри
[17]
и, возможно даже добьетесь того,
что Келли предъявят обвинение. Но на судебном процессе вы обречены. Я буду
размахивать этой тяжелой битой прямо перед присяжными и приведу дюжину
экспертов по избиениям женщин мужьями. Я сделаю из неё мученицу, а вас
возненавидит вся Америка. И ни один присяжный в здравом уме не проголосует за обвинительный
приговор.
Не дожидаясь ответа, я продолжаю:
— Мне наплевать на его семью. Но если они
вынудят вас затеять процесс, вы об этом горько пожалеете. Причем после
единодушного оправдательного вердикта из вас же сделают козла отпущения.
— Он прав, Эл, — тихонько вставляет Морган. —
Ни один суд не вынесет ей обвинительный приговор.
Эл и без того был уже готов идти на попятный,
но ему хотелось услышать подтверждение от нас обоих. Он соглашается снять
обвинение. Морган обещает ещё до полудня отправить мне факс с копией
постановления.
Я благодарю их и быстрехонько сматываюсь.
Настроения меняются часто. Спускаясь один в лифте, я не могу сдержать
торжествующей улыбки. Все обвинения будут сняты! Навсегда!
Я как на крыльях лечу к своей машине.
* * *
Выпущенная с улицы, пуля проделала аккуратную
дырочку в оконном стекле нашей приемной, насквозь пронзила стойку для зонтиков
и завершила свой путь глубоко в стене. Когда раздался выстрел, Дек сидел как
раз в приемной. Пуля просвистела в десятке футов от его головы. К чести Дека,
он не бросился к окну очертя голову. Нет, он забился под стол и не вылезал
несколько минут.
Потом он догадался запереть входную дверь и,
затаив дыхание, ждал прихода убийц. Но никто не пришел. Все это случилось
примерно в половине одиннадцатого, пока я был у Эла Вэнса. Судя по всему,
стрелявшего никто не видел. Обычное дело — ни одного свидетеля. В нашей части
города выстрелы не редкость.
Дек первым делом позвонил Мяснику, который,
конечно же, спал. Двадцать минут спустя вооруженный до зубов Мясник уже был в
конторе и хлопотал над перепуганным Деком, как наседка над цыпленком.
Когда я вхожу, они изучают отверстие в стекле;
Дек рассказывает мне, как все случилось. Дек, должно быть, и во сне дергается и
трясется, сейчас же его просто колотит. Срывающимся голосом он уверяет, что с
ним все в порядке. Мясник говорит, что постережет внизу — вдруг они вернутся. В
машине у него два помповых ружья, да ещё и автомат АК-47. Я не завидую
Райкерам, если им вздумается ещё раз поупражняться в стрельбе по моим окнам.
Букеру я дозвониться не могу. Он уехал с
Марвином Шэнклом за город допрашивать свидетеля. Я оставляю автоответчику
сообщение, что перезвоню позже.
* * *
Мы с Деком хотим посидеть за ланчем в
спокойной обстановке, вдали от восторженных толп и шальных пуль. Закупив
сандвичи в деликатесной лавке, мы с аппетитом жуем их, сидя в кухне мисс Берди.
Мясник охраняет наш покой, сидя в своем автомобиле, который стоит рядом с моим
«вольво». У него руки чешутся попробовать АК-47 в деле.
