Она несет мою чашку к буфету, сыплет туда
немного больше, чем пол чайной ложки кофе, добавляет тепловатой воды и
возвращается к столу. Я помешиваю воду с таким видом, словно наслаждаюсь
ароматом экзотического капучино.
Наши взгляды встречаются, я весь симпатия и
сочувствие.
— Послушайте, мисс Берди. Если вам слишком
тяжело говорить об этом, то, может быть, мы опустим данную тему? Просто
назовите конечные цифры.
— А почему тяжело? Мы же говорим о моем
состоянии, о богатстве.
Это как раз то, о чем я сейчас думаю.
— Чудесно! Тогда расскажите мне в общих
чертах, куда вложены деньги. Меня особенно интересует недвижимость. — И это
правильно. Наличные и другие ликвидные инвестиции и ликвидируются в первую
очередь, чтобы уплатить налоги на наследство. В последнюю очередь для этих
целей используют недвижимое имущество. Так что мои вопросы заданы не только из
чистого любопытства.
— О деньгах я еще не рассказывала никому, —
произносит она по-прежнему очень тихо.
— Но вчера вы упомянули, что говорили об этом
с Кеннетом Чэндлером.
Следует долгое молчание, она только крутит
чашку на пластиковой поверхности стола.
— Да, полагаю, что так. Но я не уверена, что
рассказала ему все. Может быть, немножко я и приврала. И уверена, что я не
рассказывала ему, откуда у меня деньги.
— О`кей. Откуда они?
— От моего второго мужа.
— Вашего второго мужа?
— Да, от Тони.
— Значит, Томас и Тони — так звали ваших
мужей?
— Да. Примерно через два года после смерти
Томаса я вышла замуж за Тони. Он сам был из Атланты и куда-то ехал через
Мемфис, когда мы встретились. Мы так или иначе скоротали вместе пять лет, все
время ссорились, а затем он бросил меня и уехал к себе домой. Он был лентяй и
зарился на мои деньги.
— Не понимаю. Вы, кажется, сказали, что
унаследовали деньги после него.
— Так оно и было, только он никогда об этом не
узнал. Это долгая история. Было несколько наследств и всякое добро, о которых
Тони ничего не знал и я тоже. У него имелся богатый сумасшедший брат. Вообще-то
все в их семье сумасшедшие, и как раз перед самой смертью Тони унаследовал
после умершего брата большое состояние. То есть за два дня до того как Тони
протянул ноги во Флориде, умер его брат.
Тони умер, не сделав завещания. У него не было
никого, кроме жены. То есть меня. Поэтому они связались со мной из Атланты,
какая-то большая юридическая фирма, и сообщили, что я в соответствии с
законодательством Джорджии теперь богачка и стою больших денег.
— И сколько их было?
— Гораздо больше, чем мне оставил Томас. Но
как бы то ни было, я об этом не сказала никому. До сих пор об этом никто не
знает. И вы об этом тоже никому не разболтаете, да, Руди?
— Мисс Берди, как ваш адвокат, я не имею права
об этом рассказывать. Я даю клятву о неразглашении тайны. Это называется
привилегией поверенного и его клиента.
— Как замечательно.
— Но почему вы ничего не сказали о деньгах
вашему умершему адвокату? — спросил я.
— О, ему! Я ему не очень доверяла в душе. Я
только упомянула о размерах дарений, но никогда не говорила ему, какой у меня
капитал в действительности. Однажды он вообразил, что у меня денег куры не
клюют, и захотел, чтобы я включила его в завещание.
— Но вы никогда ему всего не рассказывали?
— Никогда.
— И никогда не говорили, сколько у вас денег
точно?
— Нет.
Если я тогда правильно подсчитал, завещанные
ею дары тянули на двадцать миллионов. Значит, адвокат знал по крайней мере о
такой сумме, раз он составлял завещание. Возникает очевидный вопрос: сколько
реально имеет эта драгоценная маленькая женщина?
— Вы мне скажете, сколько у вас всего денег?
— Может быть, завтра, Руди. Может, завтра и
скажу.
Мы выходим из кухни и направляемся во
внутренний дворик. У нее здесь устроен новый фонтан около розовых кустов,
который она мне хочет показать. Я любуюсь им с восторженными восклицаниями.
Теперь мне ясно, что мисс Берди богатая старая
женщина, но она не хочет, чтобы об этом кто-нибудь знал, особенно ее семья. Она
всегда жила с комфортом и сейчас ни у кого не вызывает подозрений, она просто
восьмидесятилетняя вдова, которая проживает свои более чем достаточные
сбережения.
Мы сидим на вычурной железной скамье, попивая
холодный кофе в темноте, пока я наконец не привожу должное количество причин,
извиняющих мой уход.
Чтобы иметь возможность вести, с моей точки
зрения, широкий образ жизни, я в последние три года работал барменом и
официантом в «Йогисе», студенческой забегаловке у самого входа в кампус.
Забегаловка известна сочными бургерами с луком и молодым пивом. Это — шумное
местечко, где с ленча до закрытия время пролетает как один счастливый час.
Кружка разбавленного водой светлого пива стоит один доллар по понедельникам,
когда идет программа «Вечерний футбол», и Два бакса во все другие дни.
Хозяин забегаловки Принс Томас — странный
парень с волосами, завязанными в «конский хвост», с массивным телом и еще более
весомым «я». Принс один из самых заметных городских деловых людей, настоящий
антрепренер, который любит, когда его фотографии появляются в газетах, любит
порисоваться в последних известиях на телевидении. Он организует марафоны
ползком на животе и состязания по игре в шары.
Он подавал петицию городским властям о
разрешении таким заведениям, как его, не закрываться на ночь. Городские власти,
в свою очередь, не раз преследовали его по суду за различные прегрешения.
Грешить он любит, только назовите какой-нибудь грех, а уж он постарается
организовать группу практикантов и легализовать его.
