— Спасибо, — повторяет мисс Берди. Она с
улыбкой поворачивается к нам с Букером. Мы оба наклоняемся вперед на локтях и
опять смотрим на собравшихся. — А теперь, — возглашает она торжественно, —
вернемся к программе дня. Мы так рады, что нас опять посетил профессор Смут с
некоторыми из своих очень способных и красивых студентов. — Она аплодирует нам
дряблыми руками, улыбается серо-желтыми зубами в сторону Смута, который
тихонько подходит и становится рядом с ней. — Ну разве они не красавцы? —
спрашивает мисс Берди. — Как вам известно, — продолжает она в микрофон, —
профессор Смут преподает юриспруденцию в Мемфисе, где, как вы знаете, учился,
хотя и не окончил курса, мой младший сын. Каждый год профессор Смут навещает
нас с группой студентов, готовых выслушать ваши вопросы и дать юридическую
консультацию, которая всегда полезна. Должна добавить, что все это делается
бесплатно. — Она оборачивается и одаряет Смута еще одной широкой улыбкой. —
Профессор Смут, от имени нашей группы мы говорим вам: «Добро пожаловать опять в
«Кипарисовый сад»». Мы вам благодарны за ваше участие и интерес к проблемам
пожилых граждан. Спасибо. Мы все вас любим.
Она спускается с возвышения, начинает яростно
бить в ладоши, выразительно кивает присутствующим старикам, чтобы и они
присоединились к ней, но ни единая душа, даже Боско, не следует ее примеру.
— Потрясающий болван, — бормочет Букер.
— Но по крайней мере его любят, — шепчу я в
ответ.
Старики терпят все это уже минут десять,
только что они плотно закусили, и я вижу, как у них слипаются глаза. Когда Смут
окончит говорить, они будут уже храпеть.
Смут поднимается на возвышение, поправляет
микрофон, откашливается и ждет, пока мисс Берди займет свое место в переднем
ряду. Садясь, она сердито шепчет бледному джентльмену, что рядом:
— Надо было хлопать. — Но он ее не слышит.
— Благодарю вас, мисс Берди, — пищит Смут. —
Всегда приятно побывать в «Кипарисовом саду». — Он говорит искренно, и я не
испытываю ни тени сомнения, что профессор Говард Л. Смут действительно считает
за честь быть здесь, в этом безнадежно унылом здании, среди печальных стариков
и с четырьмя студентами, которым случилось оказаться на его курсе. В этом для
Смута смысл жизни.
Он представляет нас. Я быстро поднимаюсь,
коротко улыбаюсь и снова сажусь с хмурым выражением интеллектуальной
озабоченности на лице. Смут говорит о законах охраны здоровья, о сокращении
бюджетных сумм на подобные нужды, о… завещаниях, о льготах на цены, об
оскорблениях, которым могут подвергнуться немощные, и платежах по страховому
полису в нашем округе, он жужжит словно муха: о прорехах в системе социального
обеспечения, о готовящихся подзаконных актах, о правилах общежития в домах для
престарелых, о природе, характере и границах права собственности на
недвижимость и землю, о чудодейственных лекарствах — все болтает и болтает,
совсем как на занятиях в аудитории. Я зеваю, мне захотелось спать. Каждые
десять секунд Боско посматривает на часы.
Наконец Смут закругляется, он снова благодарит
мисс Берди и ее команду, обещает приезжать с лекциями каждый год и садится на
стул в конце стола. Мисс Берди пытается еще пару раз хлопнуть в ладоши, но
безрезультатно. Никто не шевельнулся. Половина стариков храпела.
Мисс Берди машет рукой в нашу сторону и
обращается к своей пастве:
— Вот они перед нами. Они добрые и дадут
советы безвозмездно.
Медленно и неуклюже старики движутся к нам.
Возглавляет шествие Боско. Но, наверняка обиженный из-за желтого желе, он бросил
на меня зверский взгляд, тащится к другому концу стола, где и усаживается перед
уважаемой Н. Элизабет Эриксон. Я, однако, не сомневался, что он единственный,
кто потащится куда угодно за юридической консультацией. Пожилой негр выбрал
своим поверенным Букера, и они начали беседовать, наклонившись друг к другу
через стол. Я старался не прислушиваться. Что-то там о бывшей жене и разводе,
который то ли был, то ли не был совершен в законном порядке.
Букер делает пометки в блокноте и слушает с
таким вниманием, словно действительно знает, как помочь.
Но по крайней мере у Букера есть клиент. Целых
пять минут я сидел дурак дураком в одиночестве, в то время как трое моих
сокурсников шептались, что-то царапали в блокнотах, вникали, сочувственно
покачивая головами, в сложности стариковского бытия.
Одиночество мое не остается незамеченным. Мисс
Берди Бердсонг роется в сумочке, вытаскивает конверт и скачет к моему концу
стола.
— Я хотела посоветоваться именно с вами, —
шепчет она, подвигая стул поближе ко мне.
Она наклоняется вперед, я — влево, и в тот
самый момент, когда расстояние между нашими головами сокращается до нескольких
дюймов, начинается моя первая консультация.
Букер смотрит на меня, злорадно улыбаясь.
Моя первая консультация. Прошлым летом я
работал клерком в маленькой фирме за городом, где подвизались двенадцать
юристов и работа была строго почасовая. Без всяких случайных гонораров. Я
овладел искусством составлять почасовые графики, главный принцип которых в том,
что юрист большую часть времени проводит в совещаниях и консультациях. Он
принимает клиентов, он дает консультации по телефону, он совещается с юристами,
представляющими противную сторону, с судьями и партнерами, страховыми инспекторами,
другими клерками и им подобными судейскими и законниками, совещается и
консультируется за ленчем в судах, на многочисленных конференциях.
Только назовите род деятельности, а уж юристы
сумеют убедить в необходимости проконсультироваться по данному поводу.
Мисс Берди бросает острый взгляд по сторонам,
призывая меня нагнуться ниже и говорить потише, потому что вопрос, по которому
она желает проконсультироваться, чертовски серьезен. Меня это устраивает:
незачем кому-нибудь слышать неуклюжие и наивные советы, которые я могу
предложить ей в ответ на вопрос.
— Прочтите это, — говорит она.
Я беру конверт и открываю его. О Боже! Это
завещание! Последняя воля Коллин Дженис Берроу Бердсонг! Смут нас предупреждал,
что больше половины этих клиентов захотят, чтобы мы проверяли и, может быть,
привели в соответствие с сегодняшним временем их завещания. И это замечательно,
потому что в прошлом году нам пришлось прослушать целый курс под названием
«Завещания и права наследования», и мы чувствуем себя довольно подкованными в
подобных проблемах. Завещание — достаточно простой документ и может быть составлен
без ошибок даже начинающим юристом.
Бумага, которую я держу в руке, напечатана на
машинке и имеет официальный вид. Пробежав ее, я уясняю, что мисс Берди вдова,
имеет двоих детей и полный ассортимент внуков.
