Из своего пока еще ограниченного опыта общения
с юристами я уже знаю, что все они имеют одну и ту же отвратительную привычку —
рассказывать разные истории о своих боевых действиях. А если они связаны с
громким судебным процессом, то обязательно стремятся выложить все подробности.
Если у них на руках какое-то интересное выгодное дело, которое их обогатит, они
чувствуют потребность обсудить его с такими же умниками, как они сами. Макс уже
спать не может, он страдает бессонницей, рисуя в воображении картины будущего
разорения государственных юридических корпораций.
— Но как бы то ни было, — говорит он, снова
возвращаясь к реальности, — я, очевидно, смогу быть тебе полезным в твоем деле.
Я не приеду сюда следующей осенью, но мой телефон и адрес в коробке. Позвони,
если я понадоблюсь.
Я поднимаю коробку с «Диким индюком». Она
тяжелая, и дно у нее провисает.
— Спасибо, — благодарю я, глядя на него. — Я
очень ценю ваше отношение.
— Я бы хотел помочь тебе, Руди. Нет ничего
приятнее, чем пригвоздить страховую компанию. Поверь мне.
— Я постараюсь изо всех сил. Спасибо.
Звонит телефон, и он бросается на него в
атаку. Я выскальзываю из кабинета со своей тяжкой ношей.
Мы с мисс Берди заключили странный договор.
Она не очень опытный коммерсант и, по-видимому, не нуждается в деньгах.
Я уговорил ее снизить арендную плату до ста
пятидесяти долларов в месяц, включая пользование удобствами. Она также выделила
мне столько мебели, что можно обставить четыре комнаты.
В придачу к арендной плате она получает от
меня клятвенное заверение, что я буду помогать ей в различных работах на
участке, но преимущественно на лужайке и в саду. Я буду стричь траву, и таким
образом она сэкономит тридцать долларов в неделю. Я буду подстригать кустарник
и сгребать листья, одним словом, все как полагается. Был также какой-то
туманный и незаконченный разговор насчет прополки сорняков, но я не принял его
всерьез.
Для меня это выгодная сделка, и я горжусь
своими деловыми качествами. Квартира стоит по крайней мере триста пятьдесят,
так что я сэкономил двести чистыми. Я воображаю, что смогу работать на участке
по пять часов в неделю, всего двадцать в месяц. Нет, неплохая сделка, учитывая
мои обстоятельства. А кроме того, после трех лет, прожитых, по сути дела, в
библиотеке, мне нужен свежий воздух и физическая работа.
Никто не узнает, что я еще и садовник. И еще
одно — я буду поблизости от своей клиентки, мисс Берди.
Соглашение наше устное, возобновляемое каждый
месяц, так что, если из этого ничего не выйдет, я перееду.
Не так давно я ходил смотреть разные неплохие
квартирки, подходящие для начинающего, но перспективного адвоката. Хозяева
хотели по семьсот долларов за квартиру из двух спален меньше сотни квадратных
метров. И я был готов платить с дорогой душой. Однако жребий переменился.
И вот я въезжаю в довольно спартанское
обиталище, построенное и отделанное мисс Берди, а потом, десять лет назад,
позабытое ею. Это скромная берлога с оранжевым ковром, мебельной обивкой в тон
и бледно-зелеными стенами. Здесь есть спальня, маленькая кухня с достаточным
оборудованием и отделенной от нее небольшой нишей — столовой. Потолок
сводчатый, что придает моему чердаку какой-то клаустрофобический вид.
Но для меня это то, что надо. Если мисс Берди
будет соблюдать дистанцию, все устроится наилучшим образом. Она заставила меня
пообещать, что я не буду устраивать шумных вечеринок, запускать громко музыку,
приводить распущенных женщин, не стану выпивать, курить наркотики, заводить
собак или кошек. Она сама все вычистила и выскребла, и полы и стены, и
выбросила столько хлама, сколько могла. И буквально липла ко мне, когда я
втаскивал по лестнице мои скудные пожитки. Уверен, что ей было меня жалко.
Как только я поднял наверх последнюю коробку,
но еще ничего не успел распаковать, она настояла, чтобы мы выпили во внутреннем
дворике по чашке кофе.
Мы сидели в патио всего, наверное, минут
десять, и я только-только перестал потеть, когда она объявила, что сейчас самое
время сообща ударить по цветочным клумбам. Я выпалывал сорняки, пока спину не
заломило. Она же несколько минут была очень деятельным помощником, а потом
предпочла стоять, наблюдать и давать указания.
Я могу отвертеться от работы в саду и во
дворе, только укрывшись в безопасности в «Йогисе». Я должен обслуживать бар до
закрытия, примерно до часу ночи.
Сегодня у нас полно народу, и, к немалому
моему беспокойству, здесь и шайка моих сокурсников, расположившихся в переднем
углу за двумя длинными столами. Это последняя встреча одного из многих братств
студентов-юристов, куда я не допущен. Оно называется «Барристеры» и состоит из
пишущих в «Юридическое обозрение» важных персон, которые воспринимают себя
чересчур всерьез. Они стараются блюсти таинственность и эксклюзивность, у них
свой ритуал вступления, когда они поют какие-то непонятные латинские вирши и
делают прочие такие же глупости. Почти все собираются работать в больших фирмах
или на федеральной юридической службе, все приняты в отделение налоговой службы
при Нью-Йоркском университете. Это группка задавак и воображал.
Они быстро напиваются по мере того, как я
таскаю им пиво кружку за кружкой. Самый крикливый из них — маленький, юркий,
как белка, Джекоб Стейплс, многообещающий молодой адвокат, который три года
назад, поступив в колледж, уже владел искусством грязного трюкачества.
Стейплс изобрел такое количество способов
обмана и мошенничества, как никто другой за всю историю колледжа. Он ухитрялся
обманом сдавать экзамены, крал учебники, идеи и тезисы у всех нас, врал
преподавателям, чтобы подольше не сдавать зачетные работы и резюме. И скоро он
будет делать миллионы баксов; подозреваю, что Стейплс один из тех, кто
скопировал извещение обо мне в «Ежедневном вестнике» и размножил его по
колледжу. Это как раз в его духе.
Хотя я стараюсь не обращать на них внимания,
все же время от времени ловлю на себе случайный взгляд. И несколько раз слышу
слово «банкротство».
Но я занимаюсь своим делом, иногда потягивая
пиво из кофейной кружки. Принс сидит в противоположном углу, смотрит телевизор,
одновременно настороженно поглядывая на «Барристеров». Сегодня Принс смотрит
собачьи гонки по шоссе во Флориде и делает ставки на каждый забег. Нынче с ним
играет и пьет за компанию его адвокат Брюзер Стоун, невероятно толстый и
широкоплечий мужчина с длинными густыми седыми волосами и обмякшей козлиной
бородкой. Он весит по крайней мере 350 фунтов, и вместе они напоминают двух
медведей, жующих арахис.
Брюзер Стоун — адвокат с очень сомнительной
репутацией.
