Барри встречает меня у входной двери, которая
уже заперта, хотя в здании еще много работающих. Я иду за ним в его кабинет
немного быстрее, чем ходил все эти дни. Я невольно опять восхищаюсь коврами,
книжными полками и предметами искусства и думаю, что, наверное, тоже скоро
стану частицей всего этого механизма. Я — служащий фирмы Лейка, самого крупного
в нашей местности судебного адвоката.
Барри предлагает мне булочку, оставшуюся от
обеда.
Говорит, что ест три раза в день, не отходя от
рабочего стола. Я припоминаю, что он в разводе, и мне теперь ясно почему. Но
мне не до еды.
Он щелкает диктофоном и кладет микрофон
поближе ко мне на край стола.
— Мы наш разговор запишем. А завтра моя
секретарша его перепечатает. Согласны?
— Конечно, — говорю я. Да я на что угодно
согласен.
— Я нанимаю вас на должность своего помощника
по судебным делам на двенадцать месяцев. Ваше жалованье — двадцать одна тысяча
долларов в год, уплачиваемые в двенадцати равных частях каждый месяц
пятнадцатого числа. Вы не будете иметь медицинскую страховку и другие
привилегии, пока не проработаете целый год. По истечении двенадцати месяцев мы
вновь вернемся к оценке наших отношений и тогда рассмотрим возможность нанять
вас как адвоката, а не как помощника.
— Согласен, замечательно.
— У вас будет свой кабинет, и мы как раз
сейчас подыскиваем секретаршу. Минимум работы — шестьдесят часов в неделю,
начало в восемь и до тех пор, пока это необходимо. Ни один адвокат нашей фирмы
не работает меньше шестидесяти часов.
— Нет проблем! — Да я девяносто буду работать.
И уж постараюсь держаться подальше от мисс Берди и ее мешков с сосновыми
иголками.
Барри тщательно проверяет свои записи.
— И мы будем вместе выступать в качестве
консультантов по делу, э… как оно называется?
— Делу Блейков. Блейк versus
[3] «Прекрасного
дара жизни».
— О`кей. Мы будем представлять Блейков против
страховой компании «Прекрасный дар жизни». Вы станете вести всю необходимую
работу с документами, но без гонорара, если таковой будет.
— Порядок.
— О чем еще вы хотели бы условиться? —
спрашивает он в микрофон.
— Когда начинать?
— Сейчас, если располагаете временем. И
сегодня ночью я хотел бы пройтись по всему делу.
— Согласен.
— Есть еще проблемы?
Я с трудом проглатываю комок в горле.
— В начале месяца я подал заявление о
банкротстве. Это долгая история.
— Как и всегда, не так ли? Какая статья? Семь?
Тринадцать?
— Семь.
— Тогда на заработной плате это не отразится.
И еще одно. Вы занимаетесь подготовкой к экзамену в свободное от работы время.
О`кей?
— Чудесно.
Барри выключает диктофон и опять предлагает
мне булочку. Я снова отклоняю предложение. И следую за ним по винтовой лестнице
в маленькую библиотеку.
— Здесь легко заблудиться, — предупреждает он.
— Просто невероятно, — отвечаю я, опять
восторгаясь путаницей комнат и переходов.
Мы садимся за стол и раскладываем перед собой
содержимое блейковской папки. На Барри производят впечатление мои порядок и
организованность. Он интересуется некоторыми документами. Они все у меня под
рукой. Он хочет знать даты и имена. Я их выучил наизусть. И со всего снял
копии. Одну для него, другая остается у меня.
Итак, есть все, кроме подписанного Блейками
контракта на ведение дела. Он, по-видимому, удивлен, и я объясняю, каким путем
дело попало мне в руки.
— Нам необходимо иметь подписанный ими контракт,
— несколько раз повторяет он.
Я уезжаю после десяти вечера. Еду по городу и
вижу в зеркальце заднего обзора свое улыбающееся лицо. Прежде всего я позвоню
рано утром Букеру и порадую его хорошими новостями. Затем преподнесу букет
цветов Маделейн Скиннер и поблагодарю ее.
Возможно, мое место на должностной лестнице и
низкое, но она ведет только вверх. Дайте мне один лишь год, и я буду
зарабатывать больше, чем Сара Плэнкмор, и С. Тодд, и Н. Элизабет, и Ф.
Франклин, и сто других задниц, от которых я прятался весь прошлый месяц. Дайте
мне только некоторое время.
Я останавливаюсь у «Йогиса» и немного выпиваю
с Принсом. Я рассказываю ему о своих замечательных новостях, и он крепко
обнимает меня, словно пьяный медведь. И говорит, что очень жалеет о моем уходе.
Я отвечаю, что с месячишко еще буду заглядывать и, может быть, работать по
уик-эндам, пока не сдам все экзамены. Принс на все согласен.
Я сижу один в дальнем отсеке, потягиваю
какой-то напиток со льдом и наблюдаю за немногими присутствующими.
Больше я никого не стыжусь. Впервые за
несколько недель на меня не давит бремя униженности. Я готов сейчас
действовать, готов приступить к началу карьеры. И мечтаю о том, как однажды
встречусь в зале суда с Лойдом Беком лицом к лицу.
Глава 12
С трудом продираясь сквозь дебри материалов,
которые мне дал Макс Левберг, я все больше поражаюсь, до каких же пределов
обмана и несправедливости доходят богатые страховые компании, давя и унижая
маленьких людей. Ради одного-единственного доллара они готовы идти на тайные
махинации и обман. Они не останавливаются ни перед какими мошенническими
уловками. И еще я удивляюсь, как же мало застрахованных подают на них в суд.
Большинство даже ни разу не посоветовались с адвокатом. Им показывают убористые
примечания в приложениях и дополнениях и убеждают, что они вовсе не были
застрахованы на тех условиях, как думали прежде. Изучение материалов
доказывает, что только пять процентов потерпевших от недобросовестности
страховых компаний вообще когда-либо обращались в суд. Люди, покупающие такие
полисы, невежественны и темны. Они сплошь и рядом боятся адвокатов так же, как
самих страховых компаний. Одной только мысли, что придется пойти в зал суда и
давать свидетельские показания перед судьей и присяжными, достаточно, чтобы
заткнуть им рот.
