Она серо-желто улыбается.
— Я вас разбудила? — чирикает она.
— Нет, я как раз вставал.
— Ну и хорошо. А то надо поработать.
— Поработать? Но…
— Да, Руди. Вы уже забыли об иголках? Время
приниматься за дело, они сгниют, если мы не поспешим.
Я хлопаю со сна глазами.
— Но сегодня пятница, — бормочу я не очень
уверенно.
— Нет. Суббота! — отрезает она.
Мы несколько секунд молча глазеем друг на
друга. Я смотрю на часы — привычка, которую уже приобрел за три дня работы.
— Сегодня пятница, мисс Берди. Пятница. И мне
надо на работу.
— Сегодня суббота, — повторяет она упрямо. Мы
опять молча глазеем друг на друга. Она смотрит на мои трусы. Я изучаю ее
грязные туфли.
— Послушайте, мисс Берди, — говорю я
дружелюбно. — Я точно знаю, что сегодня пятница и через полтора часа я должен
быть на работе, где меня очень ждут. Мы займемся иголками в уик-энд. — Конечно,
я стараюсь ее задобрить, потому что планирую завтра утром восседать на своем
рабочем месте.
— Они сгниют.
— Но не сегодня же. — А вообще могут ли иголки
сгнить, если они в мешке? Вряд ли.
— Но завтра я хотела заняться розами.
— Хорошо, но почему бы вам не заняться розами
сегодня, пока я в офисе, а завтра мы займемся иголками?
С минуту она пережевывает услышанное, и вдруг
мне становится жалко ее. Плечи у нее опущены, лицо печальное. Трудно сказать,
смущена ли она.
— Но вы обещаете? — спрашивает она кротко.
— Обещаю.
— Вы говорили, что будете работать во дворе,
если я снижу квартирную плату.
— Да, конечно. — Разве можно это забыть? Она
уже раз десять мне напоминала.
— Ну что ж, ладно, — говорит она так, словно
только затем и пришла, чтобы услышать отказ. Она выходит и спускается вниз,
что-то бурча под нос. Я спокойно закрываю дверь и думаю, когда же завтра утром
она придет и вытащит меня из постели.
Я одеваюсь и еду в офис, около которого
припарковано уже с полдюжины машин. В некоторых окнах горит свет, а еще нет и
семи утра. Я жду в автомобиле, пока еще один служащий не подъезжает к парковке,
и, совершенно точно рассчитав, нагоняю у самой входной двери мужчину средних
лет.
В руке у него портфель и высокий бумажный
стаканчик с кофе, который он старается удержать, пока другой рукой нащупывает в
кармане ключи.
Он вздрагивает, увидев меня. Это, конечно, не
самый криминальный район Мемфиса, но все же его центральная часть, и люди здесь
нервные.
— Доброе утро, — говорю я приветливо.
— Утро, — ворчит он в ответ, — вам что-нибудь
надо?
— Да, сэр. Я новый помощник Барри Ланкастера,
только что принятый на работу.
— Имя?
— Руди Бейлор.
Руки его на минуту останавливаются, он сильно
хмурится.
Нижняя губа искривляется и выпячивается
вперед, он качает головой:
— Не выдумывайте. Я здесь управляющий делами.
Мне о вас никто не говорил.
— Честное слово, он нанял меня, но всего
четыре дня назад.
Он вставляет ключ в замок, опасливо
оглядываясь через плечо. Этот парень думает, что я вор или убийца, но я в
костюме и в галстуке и выгляжу очень симпатично.
— Извините. Но у мистера Лейка очень строгие
правила безопасности. Никто не может войти до начала и после конца рабочего
дня, если человек не значится в платежной ведомости. — Он почти впрыгивает в
дверь. — Передайте Барри, чтобы утром мне позвонил. — И захлопывает дверь прямо
перед моим носом.
Я не собираюсь сшиваться на ступеньках, словно
нищий, пока не появится еще какая-нибудь персона, чье имя значится в ведомости.
Поэтому проезжаю несколько кварталов до ближайшего дешевого кафе, где покупаю
утреннюю газету, рожок и кофе. Я убиваю час, дыша сигаретным дымом и слушая
чужую болтовню, затем возвращаюсь на парковку, где теперь еще больше машин.
Хороших машин. Элегантных немецких и других импортных сверкающих лаком машин. Я
осторожно выбираю свободное местечко возле «шевроле».
Дежурная у первого поста уже несколько раз
видела, как я прихожу и ухожу, но делает вид, что я здесь чужак и незнакомец.
Я, однако, не намерен сообщать ей, что служу здесь, как она. Дежурная звонит
Барри, и он дает мне зеленый свет на вход в лабиринт.
Барри должен быть в суде ровно в девять утра
по делу о доброкачественности продуктов, поэтому очень спешит. Я твердо решил
поговорить с ним, чтобы мое имя тоже включили в платежную ведомость, но время
сейчас неподходящее. Мое дело может и подождать день-другой. Барри засовывает
папки в объемистый портфель, и с минуту я надеюсь, что он и меня возьмет как
помощника на судебное заседание. Но у него другие планы.
— Хочу, чтобы вы поехали к Блейкам и вернулись
назад с уже подписанным контрактом. Это необходимо провернуть теперь же. — Он
прямо-таки подчеркивает слово «теперь», так что я уже не сомневаюсь насчет
своего местоназначения.
Он подает мне тоненькую папку.
— Здесь контракт. Я приготовил его прошлой
ночью. Просмотрите его. Нужны подписи всех троих Блейков — Дот, Бадди и Донни
Рея, так как он уже взрослый.
Я решительно киваю головой, но предпочел бы,
чтобы меня вздули, чем ехать к Блейкам и провести у них все утро. Наконец мне
придется встретиться с Донни Реем, а я бы эту встречу отсрочил навсегда.
— А что потом? — спрашиваю я.
— Я пробуду в суде весь день. Приезжайте и
отыщите меня в зале заседания у судьи Андерсена. — Звонит телефон, Барри
взмахом руки отсылает меня — мое время кончилось.
Мысль собрать всех Блейков вокруг кухонного
стола для подписания договора не очень меня привлекает. Придется сидеть и
смотреть, как Дот ковыляет через задний двор к разбитому «ферлейну», ругаясь на
ходу и проклиная все на свете, а потом улещивает и выманивает Бадди из машины,
отрывая от его котов и джина. Нет, она, наверное, вытащит его за ухо. Скверная
будет картина. А мне потом придется сидеть и нервничать, пока она удалится в
задние комнаты, чтобы привести Донни Рея, и я должен буду, замерев от страха,
спокойно встретить его, когда он выйдет познакомиться со мной, своим адвокатом.
