Она с минуту раздумывает.
— Девятнадцать.
— Но вы ужасно рано вышли замуж.
— У меня не было выбора.
— О, извините.
— Да нет, ничего. Я забеременела, когда мне
едва исполнилось восемнадцать, вскоре вышла замуж; а через неделю после свадьбы
случился выкидыш, и с тех пор все катится под откос. Ну вот, вы удовлетворили
свое любопытство?
— Нет. То есть да. Извините, о чем вы хотели
бы поговорить?
— О колледже. В каком колледже вы учились?
— Это колледж Остин-Пи. Юридический колледж
при Мемфисском университете.
— Всегда хотела учиться в колледже, но не
получилось. А сами вы из Мемфиса?
— Я здесь родился, но вырос в Ноксвилле. А вы?
— В маленьком городке, час езды отсюда. Мы
уехали, когда я узнала, что беременна. Моя семья чувствовала себя опозоренной.
А его семья — просто рвань. Надо было уезжать.
Под всем этим скрываются какие-то тяжелые
семейные обстоятельства, и я не хочу затрагивать больную тему. Она дважды
упомянула о беременности, хотя дважды об этом можно было бы умолчать. Но она
одинока, и ей хочется поговорить.
— И тогда вы поехали в Мемфис?
— Мы бежали в Мемфис, здесь нас поженил
мировой судья, классная была церемония, а потом я потеряла ребенка.
— А чем сейчас занимается ваш муж?
— Чем подвернется. Много пьет. Он конченый
игрок, который все еще мечтает пробиться в большой бейсбол.
О таких подробностях я ее тоже не спрашивал.
Но уже вообразил, что он был лучшим спортсменом в средней школе, а она самой
хорошенькой веселушкой там же, и вместе они составили стопроцентно американскую
пару, стали мистером и мисс «Подымай выше» — самой красивой, прекрасной,
спортивной и перспективной в смысле успеха парочкой, прежде чем как-то ночью
забыли про кондом и попались. Их постигло несчастье. Они почему-то решили не
делать аборта. Может, они успели окончить среднюю школу. Может, и нет. Упав во
всеобщем мнении, они бежали из типичного американского городка, чтобы
затеряться в безвестности большого города.
После выкидыша их романтическая любовь пошла
на убыль, и они проснулись с жестоким осознанием того, что началась реальная
жизнь.
Он все еще мечтает о славе и успехе в Большой
лиге. Она же тоскует по прежней беспечальной жизни, так недавно оборвавшейся, и
мечтает о колледже, которого ей никогда не видать.
— Извините, — говорит она. — Не следовало мне
обо всем рассказывать.
— Но вы еще достаточно молоды, чтобы поступить
в колледж.
Она фыркает в ответ на мой наигранный
оптимизм, словно уже давно похоронила свою мечту:
— Да я ведь и среднюю школу не окончила.
Ну и что мне на это отвечать? Произнести
банальную ободряющую речушку насчет того, что, мол, надо получить
соответствующую справку, поступить в вечернюю школу, окончить ее, и она,
конечно, всего добьется, если действительно захочет…
— Вы работаете? — спрашиваю я вместо этого.
— Время от времени. А чем вы хотите
заниматься, став адвокатом?
— Мне очень нравится работа в судах. Я хотел
бы там трудиться всю жизнь.
— Защищая преступников?
— Возможно. Их ведь будут судить, и они тоже
имеют право на хорошую защиту.
— Это убийцы-то?
— И они. Но большинство из них не имеет денег,
чтобы нанять себе честного адвоката.
— Насильников и растлителей детей будете
защищать?
Я хмурюсь и на секунду замолкаю.
— Нет…
— Мужей, которые бьют своих жен?
— Нет, этих никогда не буду, — отвечаю я
серьезно, тем более что у меня есть подозрения насчет того, как она получила
свои травмы.
Она одобряет мое решение.
— Но работа с преступниками — очень редкая
профессия. Думаю, что больше буду заниматься гражданскими делами.
— Преследовать по суду и тому подобное?
— Ага. Это самое. Но не заниматься криминалом,
угрожающим жизни.
— Разводами?
— Нет, этого я бы не хотел. Уж очень скверное
занятие.
Она изо всех сил стремится сосредоточить
беседу на моих проблемах, явно избегая говорить о своем прошлом и, конечно,
настоящем. Меня это очень устраивает, потому что опять могут внезапно брызнуть
слезы, а я не хочу испортить разговор. Я хочу, чтобы он продолжался.
Ей интересно знать о моих делах в колледже —
как я учился, развлекался, о том, действительно ли у нас существуют
товарищества, о ночной жизни, экзаменах, профессорах, экскурсиях. Она смотрела
много фильмов о студенческой жизни, и у нее создалось романтизированное
представление о замечательных четырех годах в причудливом оригинальном кампусе
со странными традициями, о том, как деревья из зеленых осенью становятся
золотыми и красными, о студентах, которые, надев свитера, сражаются за честь
своих футбольных команд, и о возникающей в колледже дружбе, продолжающейся всю
жизнь. Это бедное дитя едва выбралось из своего крошечного типичного городишка,
но у нее тоже есть своя ослепительная мечта. У нее безупречно правильная речь,
и словарь богаче моего. Она неохотно сознается, что, наверное, окончила бы
выпускной класс первой или второй ученицей, если бы не подростковый роман с
Клиффом, мистером Райкером.
Без особых затруднений я восхваляю славные
деньки моей учебы в колледже, пропуская некоторые важные обстоятельства. К
примеру, что работал сорок часов в неделю, разнося пиццу в «Йогисе», лишь бы
иметь возможность оставаться студентом.
Она хочет узнать подробнее о моей фирме, и я
вовсю фантазирую, расписывая Дж. Лаймена Стоуна и его контору. В этот момент за
два столика от нас звонит мой телефон. Я прошу извинения и поясняю, что это из
фирмы.
Брюзер. Пьяный в стельку, он звонит из
«Йогиса» вместе с Принсом. Их забавляет, что я на посту, в то время как они
пьют и бьются об заклад по поводу всего, что в данный момент показывают по
ящику или передают по радио. Такое впечатление, что там стоит нескончаемый гул.
— Ну, как улов? — орет Брюзер в трубку.
