— Потому что он меня убьет. Он все время об
этом твердит. Послушай, когда я написала первое заявление, у меня был
адвокат-мошенник, я нашла его по объявлению. Я думала, все адвокаты одинаковые.
А он решил, что будет очень умно, если Клиффу вручат повестку о разводе прямо
на работе, перед его дружками по пьянке и бейсбольной команде. Клифф, конечно,
был этим унижен. Тогда я впервые попала в больницу. Я забрала заявление о
разводе через неделю, но он все время мне угрожает. Он убьет меня.
В ее глазах ясно читаются страх и ужас. Она
слегка меняет положение и хмурится, словно чувствует в лодыжке острую боль.
Келли стонет и просит:
— Ты можешь положить мне под ногу подушку?
Я вскакиваю.
— Конечно.
Она показывает на две пухлые подушки на стуле.
— Одну из них, — говорит она. И это, конечно,
означает, что простыню надо снять.
Я подаю подушку. Она секунду медлит,
оглядывается.
— И подай мне халат.
Я встаю, делаю неверный шаг и вручаю ей чистый
халат.
— Нужна моя помощь? — спрашиваю я.
— Нет, просто отвернись. — Она уже дергает
кверху халат, что на ней, и старается снять его через голову. Я очень медленно
отворачиваюсь.
Она не торопится. Она зачем-то, черт возьми,
бросает грязный халат на пол, около меня. Она за моей спиной, меньше чем в пяти
шагах, совершенно голая, если не считать трусиков и гипса. Я искренне верю,
что, если вот сейчас обернусь и посмотрю на нее, она не станет возражать. И у
меня кружится голова, когда я об этом думаю.
Я закрываю глаза и спрашиваю себя: что я здесь
делаю?
— Руди, ты не подашь мне губку? — воркует
Келли. — Она в ванной. Намочи ее в теплой воде. И пожалуйста, принеси
полотенце.
Я поворачиваюсь. Она сидит посредине кровати,
придерживая у груди тонкую простыню. Чистый халат лежит рядом.
Я не в силах не смотреть.
— Вон там, — кивает она.
Я делаю несколько шагов в крошечную ванную,
где и нахожу губку. Я подставляю ее под струю воды и наблюдаю за Келли в
зеркале над раковиной. Через щель в двери я могу разглядеть ее спину. Всю
спину. Кожа у нее гладкая и смуглая, но между лопатками я вижу безобразный
синяк.
И решаю, что помогу ей вымыться. Она ведь тоже
этого хочет, я вижу. Она уязвлена всем случившимся и очень волнуется. И ей
хочется пофлиртовать, и чтобы я видел ее тело. Я же весь дрожу и трепещу.
А затем слышу голоса. Вернулась медсестра. Она
уже вовсю суетится и болтает, когда я вхожу в комнату. Она замолкает и
усмехается, словно ей удалось нас застукать.
— Время вышло, — говорит она. — Уже почти
одиннадцать тридцать. У нас здесь не гостиница. — Она выдергивает у меня губку.
— Я сама помогу, а ты отсюда сматывайся.
Но я стою, улыбаюсь Келли и мечтаю о том,
чтобы прикоснуться к ее ногам. Медсестра твердой рукой хватает меня за локоть и
толкает к двери.
— Ступай, — ворчит она, делая вид, что
сердится.
* * *
В три утра я проскальзываю через лужайку в
гамак и в забытьи качаюсь в эту тихую ночь, глядя на звезды, мерцающие сквозь
ветви и листья. Я вспоминаю каждое восхитительное движение Келли, слышу ее
жалобный голос и мечтаю о ее ногах.
Мне выпало на долю защищать ее, ведь больше
некому.
Она ждет, что я ее спасу и опять соберу по
кусочкам. И так ясно и понятно нам обоим, что случится потом.
Я ощущаю ее цепкое прикосновение к своей шее и
как на несколько драгоценных секунд она крепко прижалась ко мне.
Я чувствую ее легкое, как пушинка, тело, так
уютно и естественно устроившееся у меня на руках.
Она хочет, чтобы я видел ее, чтобы вытирал ее
губкой, намоченной теплой водой. Я знаю, она этого хочет. И завтра, вернее,
сегодня вечером, я это намерен осуществить.
Я смотрю сквозь деревья на восходящее солнце и
засыпаю, считая часы до того времени, когда снова ее увижу.
Глава 19
Я сижу в своем рабочем кабинете и готовлюсь к
экзамену, потому что больше мне делать нечего. Понимаю, что так и должно быть,
потому что я еще не адвокат и не стану им, пока не сдам экзамен и не получу
лицензию.
Сосредоточиться трудно. Ну почему я влюбился в
замужнюю женщину как раз накануне экзамена? Мой ум сейчас должен быть острым
как никогда и совершенно свободным от ненужной суеты и всего отвлекающего. Он
должен быть четко настроен на одну определенную цель.
Келли относится к числу побежденных, убеждаю я
себя.
Она пропащая женщина со шрамами и синяками, и
некоторые травмы могут остаться навсегда. А муж ее — опасный человек. Мысль,
что другой мужчина может коснуться его аппетитной лапочки, приводит его в бешенство.
Я раздумываю над всем этим, положив ноги на
стол, сцепив руки на затылке и мечтательно глядя в туманную дымку за окном,
когда дверь рывком открывается и вваливается Брюзер.
— Ты что делаешь? — лает он.
— Занимаюсь, — отвечаю я и быстро опускаю ноги
со стола.
— А я думал, ты решил заниматься во второй
половине дня. Сейчас десять тридцать. — Он быстро расхаживает перед моим
столом.
— Но послушайте, Брюзер, ведь сегодня пятница.
А экзамены начинаются в следующую среду. И я беспокоюсь.
— Тогда отправляйся заниматься в больницу. И
нарой какое-нибудь дельце. Вот уже три дня прошло, а у тебя ничего нового.
— Но ведь это довольно трудно — заниматься и в
то же время охотиться.
— Деку же удается.
— Точно. Но Дек — вечный студент.
— Сейчас мне позвонил Лео Ф. Драммонд. Тебе он
не звонил?
— Нет. А должен был?
— Он старший партнер в «Тинли Бритт».
Великолепный адвокат по судебным делам, по всем видам коммерческого
законодательства. Редко проигрывает. Действительно замечательный юрист из
крупной фирмы.
— Насчет «Трень-Брень» мне все известно.
— Ну что ж, тебе предстоит поближе
познакомиться с ними. Они будут представлять на суде интересы «Прекрасного дара
жизни». И Драммонд выступает в качестве ведущего консультанта.
