Я чувствую в атмосфере дух соперничества, как
это было в первые несколько недель учебы в юридическом колледже, когда мы очень
ревниво относились к успехам друг друга. Я киваю нескольким знакомым, молча
надеясь, что они провалятся, потому что они тоже в душе надеются, что я
срежусь. Такова суть нашей профессии.
Но вот мы расселись за раздвижными столами с
изрядными промежутками между ними и выслушиваем десятиминутную инструкцию.
Затем, ровно в восемь, начинаются экзамены.
Начинаются они с бесконечного перечня
неоднозначных вопросов с подвохом, по всему Уложению законов,
распространяющихся на все штаты. Просто невозможно сказать в данный момент,
достаточно ли я подготовлен. Утро бесконечное.
На ленче в спокойном гостиничном кафе мы
встречаемся с Букером и ни словом не обмениваемся об экзаменах.
Вечером съедаю сандвич с индейкой во дворике
вместе с мисс Берди. В девять укладываюсь спать.
* * *
Экзамен заканчивается в пять вечера в пятницу.
Мы все куксимся и слишком устали, чтобы отметить событие. У нас в последний раз
собирают работы и говорят, что мы свободны.
Мы решили, что хорошо бы где-то выпить
прохладительного во славу былых времен, и вскоре встречаемся вшестером в
«Йогисе», чтобы пропустить по паре банок пива. Принса сегодня вечером нет,
Брюзера тоже не видно, и я чувствую большое облегчение: мне претит сама мысль,
что друзья увидят меня в обществе моего босса. Посыплется множество вопросов
насчет нашей практики. Нет, дайте мне лишь год, и я подыщу себе работенку
получше.
После первого же экзамена в колледже мы
поняли, что лучше никогда не обсуждать, как он прошел. Если потом сравнивать
ответы, то бывает очень неприятно сознавать, что ты что-то упустил или не так
ответил.
Мы едим пиццу, выпиваем по нескольку банок
пива, но мы слишком устали, чтобы закатить веселый дебош. По дороге домой Букер
признается, что просто физически заболел от этих экзаменов. Но он уверен, что
отделался счастливо.
* * *
Я сплю двенадцать часов подряд. Я обещал мисс
Берди, что займусь делами в саду сегодня, если не будет дождя. Когда я наконец
просыпаюсь, моя квартирка залита ярким солнечным светом. Жарко, влажно, душно —
типичный мемфисский июльский день. После трех дней, когда я напрягал до боли глаза,
воображение и память в зале без окон, я мог бы немного попотеть и заняться
грязной работой в саду, но я выскальзываю из дому незамеченным и через двадцать
минут паркуюсь на дорожке у дома Блейков.
Донни Рей ждет меня, сидя на пороге дома. На
нем джинсы, кроссовки, темные носки, белая тенниска. На голове обычная
бейсбольная кепочка, которая из-за исхудавшего лица кажется слишком большой. Он
ходит, опираясь на палку, но для устойчивости ему надо, чтобы его поддерживали
подистончавшие руки. Мы с Дот медленно волочим его по узкой дорожке и
осторожно, сложив пополам, усаживаем на переднее сиденье моего автомобиля. Она
рада, что хоть на несколько часов он уедет из дома, по ее словам, впервые за
несколько месяцев. Теперь в доме только Бадди и кошки.
Пока мы двигаемся через город, Донни Рей
сидит, поставив палку между ног и положив на нее подбородок. Он меня
поблагодарил за приезд и теперь почти все время молчит.
Три года назад, девятнадцати лет, он окончил
среднюю школу. Его близнец. Рон окончил ее на год раньше. Донни ни разу не
пробовал поступить в колледж. Два года он работал в магазинчике «Все для дома»,
но ушел, после того как магазин обокрали. Его послужной список невелик, и он
никогда не уезжал из Мемфиса. Из его документов я уяснил, что он всегда
зарабатывал только минимум.
Рон, напротив, продрался сквозь
подготовительные курсы и учится сейчас в колледже в Хьюстоне. Он тоже один,
никогда не был женат и редко приезжает в Мемфис. Мальчики никогда не были
особенно близки, рассказывала Дот. Донни Рей сидел дома, читал и собирал модели
самолетов. Рон гонял на велосипеде, а однажды примкнул к уличной банде
девятнадцатилетних ребят. Но оба они хорошие мальчики, уверяла меня Дот.
Медицинское дело Донни полностью укомплектовано ясными, недвусмысленными справками,
что костный мозг Ронни идеально подходит для пересадки его Донни.
* * *
Мой небольшой обшарпанный автомобиль
подпрыгивает на дороге. Донни, не отрываясь, смотрит вперед, козырек низко
надвинут на лоб, и он открывает рот, только отвечая на мои вопросы. Мы
паркуемся возле «кадиллака» мисс Берди, и я рассказываю Донни Рею, что мы
приехали в почтенный старый особняк в респектабельной части города, и я сейчас
живу здесь. Не могу сказать, произвело ли это на него большое впечатление, но
сомневаюсь. Я помогаю ему обойти мешки с иголками и веду его в тенистое
местечко во внутреннем дворике.
Мисс Берди знала, что я привезу Донни Рея в
гости, она с нетерпением ждет нашего появления со свежеприготовленным
лимонадом. Я представляю их друг другу, и она быстро все берет под свой
контроль. Домашнее печенье? Шоколадно-ореховое пирожное? Что-нибудь почитать?
Он сидит на скамейке, и она обкладывает его подушками, все время что-то щебеча.
Золотое у нее сердце. Я ей рассказал, что встретил родителей Донни Рея в «Кипарисовых
садах», так что она проникается к нему родственными чувствами. Он из ее овечек.
Мы удобно усаживаем Донни Рея в прохладном
месте, заботливо загородив от солнца, чтобы оно не сожгло его белую как мел
кожу. Мисс Берди тут же объявляет, что мы должны приниматься за дело. Она
выдерживает драматическую паузу и обводит взглядом двор, поскребывая
подбородок, словно в глубоком раздумье, а затем позволяет взгляду медленно
упасть на мешки с иголками. Из-за Донни Рея ее указания немногословны, но я
моментально срываюсь с места, чтобы их выполнять.
Вскоре я насквозь промокаю от пота, но сейчас
чувствую от всего этого наслаждение. Каждая минута работы доставляет мне
радость. Мисс Берди примерно час беспокоится насчет влажности, а потом решает,
что можно повозиться в цветах вокруг дворика, где попрохладнее. И я слышу, как
она безостановочно что-то вещает Донни Рею, который говорит мало, но
наслаждается свежим воздухом.
Во время одной поездки с тачкой я замечаю, что
они уже играют в шашки. В другой раз вижу, как она уютно устроилась возле него
и показывает картинки в книжке.
Я много раз думал, не спросить ли мисс Берди,
может, она захочет помочь Донни Рею. Я от всего сердца верю, что эта
замечательная женщина дала бы чек на пересадку костного мозга. Если у нее
действительно есть деньги. Но я ни разу не просил ее об этом по двум причинам.
Во-первых, время упущено и пересадка уже не поможет. Во-вторых, я поставлю мисс
Берди в унизительное положение, если денег у нее нет. Она и так уже испытывает
немало подозрений насчет моего интереса к ее деньгам.
