Позади адвокатской команды восседают двое
вышколенных парней с высокомерными физиономиями. Похоже, они из «Прекрасного
дара жизни». Один кажется мне знакомым. Наверное, присутствовал в зале, когда я
оспаривал ходатайство Драммонда о прекращении слушании дела. В тот день я не
особенно вертел головой по сторонам, да и сейчас мне, признаться, не до этих
типов. У меня и без них хлопот полон рот.
На душе у меня скребут кошки и, будь на
судейском месте Харви Хейл, от меня бы мокрое место осталось. Точнее, меня бы
вообще здесь не было.
Однако председательствует достопочтенный
Тайрон Киплер. Причем впервые, как он сам признался мне накануне во время
очередного нашего телефонного разговора — в последние дни мы с ним нередко
перезванивались. То есть, вердикты ему, конечно, доводилось подписывать и
прежде, но вот честь вести заседание выпала в первый раз.
Стоило только Киплеру принести присягу, как
уже на следующий день Драммонд возбудил ходатайство о переносе слушания в
федеральный суд. По его мнению, Бобби Отт, страховой агент, который оформил
Блейкам злополучный полис, неправомочно оказался в числе подзащитных. Моя же
позиция зиждется на том, что Отт до сих пор является гражданином штата
Теннесси. Он, определенно — подзащитный. Блейки, также граждане Теннесси —
истцы. Для рассмотрения же дела в федеральном суде истец и ответчик должны
проживать в разных штатах. Отт, при всем желании, этому требованию не
удовлетворяет, а потому дело ну никак не может быть перенесено в федеральный
суд. Тем не менее Драммонд возбудил ходатайство о переносе слушания, которое
подкрепил многочисленными доводами.
Пока председательствовал Харви Хейл, выездная
сессия окружного суда идеально подходила Драммонду для поиска правосудия. А вот
с подключением Киплера выяснилось, что истина со справедливостью могут восторжествовать
лишь в федеральном суде. Поразительно, насколько некстати Драммонд ухитрился
внести свое ходатайство. Киплер воспринял его маневр как личное оскорбление. И
я с ним полностью согласен.
Итак, обе стороны готовы к дискуссии по поводу
находящихся на рассмотрении ходатайств. Помимо ходатайства о передаче дела под
федеральную юрисдикцию, Драммонд возбудил также ходатайства о гарантиях оплаты
судебных издержек, и о предусмотренных законом санкциях. Последнее вызвало у
меня настолько бурные возражения, что я возбудил встречное ходатайство о
санкциях. Драммонд, по моим словам, подошел к этому вопросу несерьезно и
предвзято. Если верить Деку, схватка из-за санкций в ходе судебного
разбирательства нередко перерастает в настоящую сечу, поэтому лучше вообще в
неё не ввязываться. Правда, лично я несколько остерегаюсь советов Дека. Он
правильно оценивает свои скромные возможности. И любит приговаривать:
«Поджарить форель любому по плечу. Фокус в том, как выудить эту заразу.»
И вот Драммонд торжественно вышагивает к
подиуму. Я описываю события в хронологическом порядке, и он первым делом
зачитывает свое ходатайство о гарантиях оплаты судебных издержек; сущий пустяк,
копья ломать не из-за чего. По оценке Драммонда, сумма издержек, если дело
все-таки дойдет до суда, составит около тысячи долларов, а его как всякого
добропорядочного гражданина беспокоит, по карману ли мне, либо моим клиентам
уплатить такие деньги в случае поражения.
— Позвольте на минутку прервать вас, мистер
Драммонд, — задумчиво произносит судья Киплер. Слова его тщательно взвешены,
голос звучен. — Ваше ходатайство лежит сейчас передо мной — и полный его текст,
и краткие тезисы. — Он берет со стола бумаги и непринужденно помахивает ими в
воздухе. — Ваше выступление заняло четыре минуты, причем сказали вы только то,
что написано здесь, черным по белому. Вы можете добавить хоть что-нибудь
новенькое?
— Но, ваша честь, я имею право…
— Да или нет, мистер Драммонд? Читать я умею,
да и понимать прочитанное не разучился, тем более, что составлены бумаги,
следует воздать вам должное, весьма профессионально. Но если добавить вам
нечего, то к чему это выступление?
Убежден, такую выволочку великому Лео
Драммонду устроили впервые, однако сам он и ухом не ведет.
— Я просто хочу оказать суду содействие, ваша
честь, — поясняет он, улыбаясь.
— Ходатайство отклонено, — тон судьи
категоричен.
Тогда Драммонд продолжает, даже глазом не
моргнув.
— Очень хорошо, следующее наше ходатайство
посвящено санкциям. Мы полагаем…
— Отклонено, — вновь заявляет Киплер.
— Прошу прощения. — Драммонду кажется, что он
ослышался.
— Отклонено.
Дек за моей спиной фыркает. Все четыре головы
за соседним столом дружно склоняются, а четыре руки в унисон фиксируют в
блокнотах все происходящее. Сейчас, должно быть, выводят жирными буквами слово
«отклонено».
— Каждая из сторон внесла ходатайство по
поводу санкций, и я отклоняю оба, — веско произносит Киплер, глядя в упор на
Драммонда. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не показать Драммонду нос.
Да, не всякий судья умоет так адвоката,
разглагольствования которого стоят триста пятьдесят зеленых в час. Драммонд
свирепо буравит взглядом Киплера, который, похоже, упивается своей победой.
Однако Драммонд тертый калач, его легко не
прошибешь. Он не позволит какому-то жалкому окружному судье вывести себя из
равновесия.
— Что ж, тогда я хотел бы приступить к
рассмотрению нашего ходатайства о переносе слушания дела в федеральный суд.
— Приступайте, — великодушно разрешает Киплер.
— Только сразу ответьте: почему вы не пытались добиться переноса, пока дело
находилось в ведении судьи Хейла?
Ответ у Драммонда припасен заранее.
— Ваша честь, дело было для нас новым, и тогда
мы ещё только расследовали вопрос о причастности к нему подзащитного Бобби
Отта. Теперь, по прошествии времени, мы убеждены, что Отта привлекли лишь для
того, чтобы избежать рассмотрения дела в федеральном суде.
— Значит вы изначально хотели, чтобы оно
находилось в юрисдикции федерального суда?
— Да, сэр.
— Даже в то время, когда делом занимался Харви
Хейл?
— Да, ваша честь, это так, — с подкупающей
искренностью отвечает Драммонд.
По лицу Киплера видно, что он не верит
Драммонду ни на йоту. Да и на лицах всех остальных присутствующих можно
прочесть то же самое. Никого это, разумеется, не волнует, однако Киплер себя
показал.
