– Как вы видите, ваша дорогая сестра Анна жива и здорова. Вы должны благодарить меня, один из моих агентов спас ее, когда варвары захватили школу ментатов. Они, без сомнения, убили бы ее, и я удерживал ее здесь только из соображений ее безопасности, оказывая ей знаки самого преданного внимания. Я хотел передать ее вам в знак доброй воли, но вы выступили против меня. Если вы считаете, что я в отчаянии, то не вынуждайте меня причинить Анне вред. Прекратите эту агрессию, отведите корабли, спускайтесь со свитой, и мы договоримся о преодолении кризиса.
Венпорт резко оборвал трансляцию.
Было видно, что Родерик волнуется.
– Может быть, нам стоит на время отступить, дать ему передышку, чтобы он обдумал свое положение и согласился на капитуляцию?
Преподобная Мать Фиелла, стоявшая рядом с императором и адмиралом, сказала, после того как внимательно наблюдала за мимикой и голосом Венпорта:
– Анна действительно находится у него в заложниках, и я уверена, что ей не причинили пока никакого вреда. Она цела и невредима. Я не уловила обмана. Она – его единственный козырь, сир, и он не станет ей вредить. Можете надавить на него сильнее.
Адмирал Харте был согласен с Преподобной Матерью.
– Сейчас очень опасно выказывать слабость. Это должно стать нашей последней битвой против самого страшного для империи человека после убитого Манфорда. Венпорт не причинит никакого вреда вашей сестре. Если он посмеет тронуть ее хоть пальцем, то он знает, что в ответ мы уничтожим все, что у него пока еще осталось.
Харте говорил решительно и убежденно, энергично взмахивая сжатым кулаком в подтверждение своих слов.
– Мы способны разгромить Венпорта, пленить директора и покончить с этой угрозой для империи, – он с силой разжал кулак. – Прошу прощения за свою горячность, сир. Конечно, окончательное решение за вами. Директор долго держал в плену меня и вверенные мне войска, поэтому я воспринимаю это дело как личное. Пожалуй, слишком личное.
Родерик кивнул.
– Да, это личное дело, адмирал. Этот человек слишком часто ускользал от меня, и я не стану его недооценивать.
Он вспомнил, как Венпорт уверенно вошел в тронный зал, чтобы поздравить нового императора с коронацией, превосходно зная, что именно он убил Сальвадора. Норма Ценва спасла его, когда преступление было раскрыто. Так же легко Венпорт сумел ускользнуть и на этот раз. Как скользкий червяк.
Но теперь Родерик не выпустит его.
Из иллюминатора адмиральского флагмана, который некогда был большим флагманом императора Жюля, Родерик смотрел на свой огромный флот.
– После всего того, что этот человек сделал, я не позволю ему сохранить лицо, я не отступлю, я не отправлюсь к нему с невооруженной свитой, как будто мы собрались обсуждать торговую сделку! Время быть разумным прошло, и я не выкажу слабости. Венпорт сам сделал себя таким же врагом империи, как Манфорд Торондо. Мы сильнее. Покончим же с ним!
Адмирал Харте не скрывал своей радости.
– Он под нами. Мы можем уничтожить его лаборатории с орбиты.
– Там внизу моя сестра, адмирал. Она – невинное дитя. Мы не можем подвергнуть лаборатории ковровой бомбардировке. Учитывая обстоятельства, я настаиваю на точечных ударах.
Харте кивнул.
– Это трудно, сир, но возможно. Но для начала мы должны нейтрализовать его корабли на орбите.
– Здесь, адмирал, я не буду мешать вам своими советами. Действуйте, как считаете нужным.
77
Орден сестер учит, что любовь опасна, что я всегда находил несколько странным. Очевидно, что я вообще мало что понимаю в эмоциях.
Эразм;
последние записи в дневнике на Денали
В лабораторных корпусах зазвучал сигнал тревоги, но Анна уже выбежала оттуда. Ее не интересовали политические проблемы и космические флоты. Ее мир необратимо рушился. Сирены призывали всех занять свои места, а сообщения с кораблей флота говорили о том, что атака на Денали неминуема. По коридорам в панике бежали сотрудники лабораторий.
Но Анна не обращала на это внимания, вся уйдя в свое горе. Она прижала ладони к ушам, втянула голову в плечи и продолжала бежать, не разбирая дороги. Весь стоявший вокруг шум она воспринимала, как жуткий, сверхъестественный хохот. Безликий хохот преследовал ее, как беспощадный свист клинка над головой.
Сердце ее не было надломлено, оно было разбито вдребезги. Ее ум, и без того хрупкий и ранимый, державшийся на тонкой паутинке, свернулся теперь в кричащий клубок, чтобы спрятаться от невыносимой реальности, которой Анна не смела посмотреть в глаза. Она отдала Эразму свое сердце, свою душу, всю себя без остатка. Она выпустила на волю свою страсть, деля с ним все свои чувства. Но ее обманули, одурачили, предали.
Это целиком ее вина. Она же знала, что Эразм – холодное и бесчувственное создание, он злая мыслящая машина, но Анна обманула сама себя, поверив в то, что он изменился. Она спасла его от неминуемого уничтожения во время разгрома школы ментатов и надеялась, что он в благодарность будет по-особому к ней относиться. Она исцелила темную душу робота, исцелила ее любовью, помогла ему понять, что значит быть человеческим существом.
Но он смотрел на все, что она делала для него, на все, что она ему отдавала, всего лишь как на эксперимент. Эксперимент! Она чувствовала так, словно ее грязно изнасиловали. Он сказал, что с ней покончено, что у него нет больше на нее времени. Но было и нечто другое, куда более важное.
Когда она была еще маленькой девочкой, много лет назад, на Салусе, император Жюль заставлял ее наблюдать публичные и тайные казни – «ради ее же блага», как он говорил, – но эти зрелища наносили девочке душевные раны, а не закаляли ее. Мучил ее и брат Сальвадор. Он украл у нее саму возможность счастья, а потом отослал в Орден сестер на Россак, где, как она думала, у нее нашлись друзья, где сестра Валя стала ее ближайшей подругой. Но Валя тоже манипулировала ею.
Когда-то Анна поверила, что, по крайней мере, Родерик бескорыстно любил ее, что он всегда был и будет рядом и поддержит ее в случае необходимости. Но и Родерик не стал отговаривать брата потерпеть эксцентричность сестры и поддержал его, когда тот отправил ее с глаз долой в школу ментатов.
Очень многие завладевали сердцем Анны, давили его железной рукой, а потом бросали.
Эразм, как она думала, стал ее самым близким другом, ее любовником, ее истинной любовью. Она целиком и полностью посвятила себя ему. Эта любовь позволяла ей не впасть в полное безумие. Здесь, в изоляции Денали, у нее, по крайней мере, был Эразм, и какое-то время Анне казалось, что она попала в рай. Она была до умопомрачения счастлива.
Но теперь все ее счастье разлетелось на мелкие куски. Беспечный уход Эразма показал Анне, что она снова, в который раз, пала жертвой собственного доброго сердца. Он оказался ничем не лучше Хирондо, возлюбленного, которого ее брат отослал прочь с Салусы Секундус.
