И вот теперь его сфера памяти покоится на подставке в ярко освещенной лаборатории, заброшенной на ядовитую туманную планету, соединенная с несовершенными, созданными людьми сенсорами. Миловидная Анна Коррино, сестра императора, колдовала со сферой, а ученые Денали, столпившись вокруг, ловили каждое слово робота.
Эразм вдруг понял, что, подумав о смерти Гилберта, он испытал гнев – чисто человеческую эмоцию. Да, это был настоящий, человеческий гнев. Он оценил это ощущение, как оценивал и регистрировал все прочие интересные данные, особенно касавшиеся попыток понять сложный человеческий ум.
– Я могу поделиться с вами массой полезной информации, – сказал он Анне. – Очень полезной информации. Я сделаю все, чтобы помочь вам сокрушить противников разума.
Насильственная, ненужная и обескураживающая смерть Гилберта изменила последовательность соединений в ментальных цепях Эразма. Он должен был прийти в восторг от возможности получить новые сведения, но потеря друга не обрадовала его, совсем не обрадовала.
– Расскажи им о школе ментатов, – улыбнувшись, предложила Эразму Анна. Маленькие голубые глаза и странная личность этой молодой женщины напоминали Эразму калейдоскоп, его пестрые краски и искаженные образы. После того как мозг девушки был поврежден психотропными средствами, которыми ее напичкали в школе Ордена сестер, Анна стала не только легкомысленной, игривой, капризной и непредсказуемой, но и она часто как будто уходила в себя и до нее было не достучаться. Разум ее так и не вернулся к исходному состоянию, и встревоженные братья отправили ее в школу ментатов на лечение. Там ее и обнаружил Эразм, сделав из нее интереснейший объект своих исследований. Он руководил этой психически изуродованной молодой женщиной, манипулировал ее разумом, помогал ей… но, несмотря на все попытки создать точную математическую модель ее личности, Эразм так и не смог этого сделать.
– Я тайно провел много лет в школе ментатов, – сказал Эразм, – пока Гилберт Альбанс учил студентов правильной организации мышления, – усиленный голос Эразма гулко отдавался под сводами помещения. Эразм невольно вспомнил свой прежний голос, текучий и пластичный, как его тело. Как же он был хорош в ту благословенную эпоху синхронизированной империи, но потом эти взбунтовавшиеся люди все испортили, все разрушили, а потом добрались и до школы ментатов. Нельзя зависеть от людей, они просто неспособны вести себя разумно, организованно и рационально.
Но Эразм умел мыслить стратегически и, несмотря ни на что, находился теперь среди союзников – людей, готовых мстить за полное уничтожение мыслящих машин. Все эти люди были объединены одной идеей – искоренить батлерианскую заразу.
– Гилберт спрятал мою сферу памяти, чтобы спасти меня. Он знал, что если меня обнаружат, то непременно уничтожат. В отличие от таких, как вы, большинство населения империи никогда не поймут пользы моих знаний. Они истребляют все, что им непонятно.
Анна вприпрыжку прошлась по лаборатории. Голос ее звучал хрипло от нахлынувших эмоций.
– Если бы Эразма уничтожили, то миллиарды людей никогда бы не узнали, какой он был умный! Какое счастье, что он уцелел.
В свое время, когда мозг Анны был податлив, как воск, Эразм сделал все, чтобы она искренне в это поверила, и теперь это знание консолидировалось и превратилось из мнения в догму.
Ученые терпели капризы Анны, ибо она была бесценной заложницей, но обращали мало внимания на ее слова. Милая, сумасбродная Анна сама не сознавала своей ценности, и Эразм рассчитывал сохранить власть над ее расшатанным нежным умом. Ему нравилось неподдельное внимание, с каким эта молодая женщина к нему относилась, хотя временами оно больше напоминало одержимость. Эразм терпел это. В течение столетий он сносил людскую ненависть, и теперь мог позволить себе насладиться обожанием, пусть и немного уродливым.
Он снова обратился к ученым:
– В школе ментатов мои сенсоры и следящие устройства позволили мне продолжать наблюдения над людьми, строить проекции, выдвигать и проверять гипотезы. Я очень страдал от отсутствия физического тела, но Гилберт все время обещал мне добыть сосуд, в котором можно было бы сохранить мою сферу памяти. Но он так и не смог этого сделать, – Эразм помолчал, потом снова заговорил: – Это был единственный раз, когда он меня подвел…
Ученые Денали непрерывно делали записи в своих блокнотах. В течение многих дней пошедший на сотрудничество с людьми робот, практически без остановки, обсуждал с учеными свои мысли и умозаключения. В его памяти накопилось так много знаний, которыми он хотел поделиться, так много открытий, что даже организация и упорядочение всех данных требовали от ученых неимоверных усилий на грани их возможностей.
– Мой опыт бесценен, – продолжал Эразм. – Я намерен помочь вам найти способ не только защитить владения Венпорта, но и уничтожить батлерианскую скверну, – он понимал, что его слова похожи на неуемное хвастовство, но люди знали, что мыслящие машины лишены гордости. – Если бы у нас было больше времени. Мне трудно уложить накопленный в течение столетий опыт в столь короткий промежуток времени.
Ожидая, пока ученые запишут его слова, Эразм вызвал в памяти образ Гилберта, идущего из тюремной камеры на площадь, где он, встав на колени и склонив голову, ждал, когда мастер меча взмахнет своим смертоносным клинком…
Рядом с лабораторным столом стоял постамент, на котором покоилась емкость с мозгом администратора Ноффе, первого из новых кимеков. В голубоватой питательной жидкости заискрились электрические разряды, а в динамике раздался голос Ноффе:
– Все лаборатории Денали находятся в твоем распоряжении, Эразм. Наша задача – снабдить директора Венпорта оружием, которым он сможет сокрушить невежество и возродить человеческую цивилизацию. Поделись с нами своим знанием о таком оружии, созданном в Синхронизированной империи, помоги нам искоренить дикость.
– Они убили учителя Альбанса, – нахмурившись, горячо произнесла Анна. – Они пытались уничтожить Эразма – и меня! Я не понимаю, почему мой брат не убьет их всех!
– Конечно, я помогу вам уничтожить батлерианских фанатиков, – сказал Эразм только для того, чтобы успокоить Анну и не дать ей застрять на этой мысли. У робота не было никакой уверенности в том, что император Родерик Коррино сможет противостоять не только фанатикам, но даже Джозефу Венпорту, но Эразм был, тем не менее, готов помогать, потому что у него были свои счеты с фанатиками, и он все еще надеялся насладиться победой над ними.
– Мое самое большое желание – это увидеть смерть батлерианских вождей, и чем более мучительной будет эта смерть, тем лучше. Я хочу насладиться местью – это будет еще одно новое ощущение, еще одна ключевая деталь, которая позволит ему понять суть человека, и одно только предчувствие вызывало у Эразма приятное волнение.
Один из ученых, тихий тлейлаксу, биолог по имени Данеб, тщательно записывал слова Эразма. Отложив блокнот, он заговорил:
– Мне очень интересны результаты твоих биологических исследований, Эразм. На Коррино ты провел множество вскрытий и собрал интереснейшие генетические данные. Насколько я знаю, ты создал клон Серены Батлер.
