Вот прямо сразу. Не шучу — стоит мужику воспылать ко мне чувствами — и все, сразу до загса зовет. Напасть какая-то! Честное слово, лет, наверное, с шестнадцати моих девичьих так и происходит.
Дед над этим всегда посмеивался, а однажды растолковал мне эту странность:
— Есть в тебе, Киронька, нечто особенное, некая женская тайна, сила, которая как магнитом притягивает противоположный пол. Эта сила такая теплая, нежная и какая-то первобытная, что ли, древняя. Вот она и вызывает у мужчин неосознанное желание получить себе это тепло и нежность. Не страсти-мордасти роковые ты будишь в мужиках, а ощущение нежности и желание защитить, спрятать. Вот и пляшут перед тобой женихами.
— Дед, — поражалась я, — какая нежность? Ты смеешься? У меня ж характер такой, что им можно сваи заколачивать. Да и злая я, сам говорил, сарказма во мне с избытком, и упертая.
— Ты просто еще ничего про себя не понимаешь, — посмеивался он, — нежная — не значит размазня и тряпка безвольная. Ни одна истинная женщина не выжила, если б не была сильной и стойкой к невзгодам. Я о другом говорю, о внутренней таинственной женской теплоте и силе. Поймешь еще.
Честно, пока не поняла. Хоть и подросла с того памятного разговора.
Но не суть. Я о другом.
О том, что не красавица я роковая, реально к себе отношусь: с любовью, но не без иронии.
И на том самом благотворительном вечере стояли мы с Мишкой и его женой Викулей, потягивали шампанское и тихо обсуждали присутствующих. Ну, как обсуждали — они представляли мне местную знать, попутно кратенько выдавая биографию и слухи-сплетни о каждом. И вдруг возле нас останавливается интересный такой мужчина и здоровается:
— Добрый вечер, Михаил, — улыбка Мишке и поклон головой в нашу с Викой сторону: — Дамы.
Мы чинненько поклонились в ответ, как и положено на светской тусне.
— Миша, с твоей прекрасной Викторией мы знакомы, а вот не представишь ли меня очаровательной незнакомке.
— С удовольствием, — разулыбался Мишка и приступил к обряду знакомства по протоколу: — Кира, разреши представить тебе Аркадия Павловича, известного мецената и одного из владельцев крупного строительного холдинга. — Я снова коротко кивнула, принимая представление господина, а Мишка продолжил: — Аркадий, разреши представить нашу давнюю подругу, приехавшую из Москвы, Киру Андреевну.
— Вы к нам погостить или проездом? — глядя на меня особо заинтересованным взглядом, спросил Аркадий, явно уже не замечая никого вокруг.
Между нами завязался светский разговор — легкий и, как правило, ничего не значащий — по верхам, что называется. Миха с Викулей, извинившись, деликатно отошли, сославшись на необходимость поговорить еще с кем-то из гостей, оставив нас вдвоем.
Мы беседовали, и я осторожно разглядывала мужчину.
Высокий, подтянутый, скажем так: из категории тех, кому в районе от сорока и выше, в среде которых теперь принято настойчиво молодиться. На его теле отразились явные результаты посещения качалки наличием мускулатуры, подтянутого живота и подкачанных ног, да и за лицом своим Аркадий Павлович, как мне показалось, следил не без помощи косметологии, но в легком, профилактическом режиме.
В общем и целом производил он вполне приятное впечатление — темные волосы с хорошей стрижкой, приятная харизматичная внешность, чуть подбородок подкачал отсутствием необходимой мужественности, но данный недостаток был грамотно закамуфлирован короткой стильной бородкой из разряда недельной щетины.
А открытый взгляд серых глаз должен был определенно располагать к себе собеседника. Не говоря уже про ценовую категорию его костюма, аксессуаров и исходящей от него уверенности давно богатого человека.
Словом: яркий представитель местной бизнес-знати. Я бы сказала: этакий импозантыш.
Он не отходил от меня весь вечер, окучивал со всем старанием — шутил, веселил, ухаживал и набился лично доставить даму домой, пообещав моим друзьям мою полную целостность и сохранность.
Он произвел на меня довольно неплохое впечатление, по крайней мере, отрицательных эмоций я не испытала.
Но на следующий день началось нечто невообразимое — господин Андреев решил за мной ухаживать в неком весьма скоропалительном темпе и откровенно навязчивом формате.
Проще говоря, он попросту не давал мне прохода.
Поначалу это меня веселило, и я, что притворяться, не без удовольствия принимала некоторые его знаки внимания — например, он взялся показать мне все лучшие и интереснейшие места области. Мы ездили в какой-то отдаленный монастырь с моими и его друзьями, отдыхали в невероятно навороченных класса лакшери пансионатах и частных домах отдыха с конными прогулками и экскурсиями по природным красотам края.
Посещали все значимые мероприятия, и Аркадий познакомил меня со всеми начальниками вплоть до губернатора.
Галереи, выставки, театры, закрытые ВИП-мероприятия, чьи-то дни рождения, постоянно не прекращая попыток всучить мне какие-то подарки и немыслимые букеты.
В первую же неделю столь активного ухаживания у нас состоялся серьезный разговор. Аркадий пригласил меня в ресторан и преподнес букет алых роз что-то около штук сорока, наверное, а когда мы устроились за столом, протянул бархатную коробочку, в которой лежал, посверкивая мелкими бриллиантиками, прекрасный браслет белого золота.
— Я обратил внимание на твое необыкновенное интересное кольцо, с которым ты не расстаешься, и решил, что эта безделушка подойдет к нему, — сопроводил он свой подарок речью.
Браслетом я полюбовалась, удовлетворив свои эстетические вкусы, медленно закрыла крышку коробочки и протянула обратно.
— Аркадий, чтобы между нами больше не возникало недоразумений по этому поводу, должна поставить тебя в известность: я не принимаю подарков от чужих мужчин. А мертвые срезанные цветы не люблю, — кивнула я на розовую клумбу в высокой вычурной вазе, которую поставил официант. — Так же, как не принимаю и отвергаю презенты в виде растений в горшках.
— Но я же не чужой тебе мужчина, — настаивал господин Андреев, — ты же понимаешь, что очень мне нравишься, и даже больше, чем нравишься, я ухаживаю за тобой, мне доставляет особое удовольствие баловать тебя подарками.
— Вынуждена тебе в этом удовольствии отказать, подарки я принимаю только от родных и близких. Без исключений. И в данный момент, Аркадий, ты мне все же чужой человек.
— Я именно об этом и хотел поговорить, — ухватился за мои слова он, и я с некой досадой уже понимала, что дальше последует, и, как водится, не ошиблась. — Давай исправим эту оплошность, и я перестану быть тебе посторонним. Я хотел бы, чтобы ты вышла за меня замуж.
— Это несерьезно, — расстроилась я как-то даже чересчур. — Я практически тебя не знаю.
— А мы это исправим. Я намерен находиться с тобой рядом, постараюсь рассказать о себе все и сделать так, чтобы ты меня получше узнала.
