— Вот смотрю я на вас и поражаюсь. Неужели вам все равно? И даже смерть матери не тронула вас?..
— Я же сказала, у меня нет матери, и эта тема закрыта, — прошипела Гертруда. — А все равно мне или нет, это не твоего ума дело. Ты же ничего не понимаешь, хоть и психотерапевт.
— А вы понимаете?
— Я понимаю, что ты пришла сюда не одна, что сейчас появятся люди и наденут на меня наручники. И знаешь, почему я так спокойна? Да потому, что мне теперь все равно. У меня в жизни был один-единственный человек, которого я любила. Это Олег. Он никогда не предавал меня, он был для меня всем. А что мать? Когда она заметила, что я ворую у нее косметику и примеряю ее туфли, знаешь, что она сделала? Упрятала меня в психушку! — закричала Гертруда, но тут же резко замолчала.
Таисия поняла, что она хочет выговориться и собирается с мыслями. Что ж, пусть госпожа Черешкина была и плохим человеком, но на последнюю исповедь все могут рассчитывать.
— Ты была в аду? — заговорила наконец Гертруда. — А я была. Что со мной только не делали в той больнице! Пичкали лекарствами, лечили током, издевались, насиловали… Говорили: «Хочешь быть женщиной? Так привыкай!» Меня вытащил оттуда Олег, тогда он только начинал свою практику. И оказав помощь один раз, он не оставлял меня уже никогда. Мы стали с ним большими друзьями, единственными близкими людьми. Сначала между нами ничего не было, только безумная тяга к общению. Олег поддержал меня в моем непростом решении и был со мной и до и после. Он всегда был рядом и во всем меня поддерживал. Конечно, потом мы стали близки. Олег всегда очень боялся, что я на чем-то проколюсь, поэтому принял активное участие в моем плане по добыче клада. Я пообещала ему, что когда все закончится, я все брошу, и мы куда-нибудь уедем вдвоем.
— Так это он доставал тебе галлюциногены? — спросила Таисия.
— Олег все для меня делал и вот так нелепо погиб под колесами какого-то отморозка. — Гертруда задумалась, а потом медленно произнесла: — Ну и зачем мне теперь сокровища? Если я потеряла интерес к жизни.
На этот вопрос ответа у Таисии не было.
В это время к ним подошли люди в форме и увели абсолютно несопротивляющуюся Гертруду.
На ее место напротив Таси сел Максим.
— Ты молодец! Весь разговор записан. Интересно, ее в какую камеру посадят — в женскую или мужскую? Шутка!
— Шутка, — как эхо повторила Таисия.
Максим дотронулся до ее руки.
— Это было очень нелегкое дело, и ты смогла его распутать. Твои догадки просто поразительны, даже опытным следователям такое и в голову не пришло бы.
— Жуткая история бедной девушки, которая ехала на свою свадьбу и так и не доехала… Страшная судьба у всех в роду Нечаевых… И, заметь, закончилось все то же жуткой историей… любви, — ответила Тася.
— Давай не будем пессимистами. Все в наших руках.
— В смысле? — вернулась в действительность Таисия.
— Слегка подержанный агент, то есть я, с не очень четким будущим делает тебе предложение. Как насчет того, чтобы стать моей женой?
Тася даже не посмотрела на него и ответила:
— Перспектива туманная.
— Это точно, — подтвердил Максим и несколько суетливо выложил на стол коробочку из красного бархата, предварительно открыв ее.
Тася молча поглощала ее взглядом.
— Ну так как? — Ему не терпелось услышать ее ответ. — И заметить, — добавил он, — я нравлюсь твоей маме.
— Это аргумент, — вздохнула Таисия. — Ты знаешь, я не очень молодая врач-психотерапевт с неясными жизненными перспективами, но с большой готовностью испортить тебе жизнь. Согласен?
— И ты еще спрашиваешь! — засмеялся Максим и заключил Тасю в объятия.
Так держать, подруга!
Мария родилась в восьмидесятые годы прошлого столетия в очень интеллигентной семье учительницы английского языка и преподавателя философии в институте. С девочкой с детства занимались музыкой, танцами, языками, ей читали на ночь хорошие стихи известных поэтов. Маруся, как ее ласково называли родители, засыпала не под сказки про Колобка или странный теремок, населенный зверями, а под странные волны фантазий, которые возникали под действием настоящей поэзии. Чего-чего, а фантазии в девочке было предостаточно.
В те годы мало что можно было приобрести в магазине, особенно из игрушек. Пластмассовых крокодилов Ген, пупсов с постоянно западающими глазами, с торчащими пластмассовыми ресницами, и дребезжащих грузовичков с железным кузовом, который больно прищемлял палец, Маруся даже побаивалась. Она могла взять спичку, нацепить на нее кусочек цветной бумаги и играть, словно это была принцесса в платье с пышной юбкой. А если бумага заменялась на бархатную бумагу для аппликаций, то и платье у принцессы в мыслях Маруси менялось на бальное. Еще девочка любила сказки о Золушке, Спящей Красавице.
— Малышка витает в облаках! Всё время фантазирует, — сокрушалась Ольга Олеговна, мама Маруси.
— Девочка растет чувствительной, эмоциональной! А это прекрасно! — заступался за дочку Дмитрий Павлович, ее отец.
Человеком он был принципиальным, прямолинейным, не всегда находил общий язык с женой, но в дочке души не чаял. К тому же Дмитрий Павлович сам был фантазером.
Маша очень хорошо помнила один случай из детства, когда они втроем пошли на рынок, хоть что-то купить к праздничному столу. Девочка, у которой глаза как раз находились на уровне прилавка, широко открыв рот, глазела на яркие заморские фрукты. А слышала она только фразы родителей: «Как же дорого! Что же это за цены?! Откуда деньги взять?»
— Эй, вы! Идите в магазин, щелкайте морскую капусту! — ответил им один из торговцев, намекая на то, что в магазинах кроме этой самой морской капусты ничего и не было. Остальные поддержали «шутника» веселым гоготом.
— Нам бы два огурчика и два помидорчика, — попросила Ольга Олеговна.
— И одну морковку для «лапочки дочки», — передразнил ее все тот же шутник-торговец. — Будем мы тут мелочиться! Или бери нормально, или проваливай! Две штучки! Килограмм — минимум!
— Но это очень дорого!
— Так иди, зарабатывай, лошара! Или воруй!
— Как вы смеете так разговаривать? — возмутился Дмитрий Павлович.
Их тут же обступили трое небритых и не очень доброжелательных мужиков. В глазах Маруси они выглядели просто как злые великаны из страшной сказки.
— Это кто это у нас рот открывает, а?! Вшивая интеллигенция! Сам ничтожество, семью свою не можешь содержать, так еще на нас батон крошишь?! А знаешь что, клоун? Одолжи нам свою бабу на часочек? А что? Всем хорошо будет! Ты огурцов получишь, а она хоть раз в жизни мужиков попробует настоящих!
Маруся ничего, конечно, не понимала, но когда маму схватили за руки и поволокли в сторону и она громко закричала, девочка сильно испугалась.
