— Отвезите меня, пожалуйста, в Клуб горняков.
— Ну, даешь! Я-то думал, что ты влипла и попросишь отвезти в полицию, — покачал головой водитель.
— Нет, в клуб, у меня вечером выступление. Я — первая скрипка.
— Ого! А почему в таком виде? — тронулся в путь водитель.
— Сбежала.
— Откуда?
— Скорее, от кого. От мужчины.
— Молодость, страсть, любовь…
— Это не любовь! — тут же отрезала Мария, зябко дуя на ладони.
— Ну, в любом случае, это сильное чувство, раз ты бежала почти раздетая по морозу, — не согласился водитель.
Они замолчали. Мужчина больше не приставал с расспросами, а Мария переживала случившееся. Может, она действительно сваляла дурака и зря убежала от Морозова? Больше всего на свете она хотела, чтобы опостылевшие гастроли побыстрее закончились и она улетела домой к маме и папе и больше ничего бы не знала об этом сибирском городе и его обитателях.
— Господи, Машка, ты почему в таком виде? — встретила ее Лиза в вестибюле Клуба горняков. — И почему ты без верхней одежды?
— Ничего страшного, я почти не замерзла.
— Почти?
— Я на такси ехала. Всё нормально.
— Ты от кого-то убегала? — допытывалась Лиза. — На тебе лица нет! Я же твоя подруга! Скажи мне! Что случилось-то? Я в ответе за тебя. Я обещала твоей маме.
— Лиза, отстань! Всё хорошо, честное слово. Меня лично никто не обижал! Мне просто противны царящий здесь разврат и обстановка… провинциальная… Меня уже от всех тошнит.
— Слушай, ты так распсиховалась из-за толстого мужика? Точно, из-за него! Куда он тебя втянул? Да я ему глаза выцарапаю!
— Лизок, всё нормально! Пойдем чайку горяченького попьем! Только музыка меня успокоит.
Мария играла в этот раз так откровенно, проникновенно и «больно», что за нее стал беспокоиться Григорий, дирижер их оркестра. Мария понимала, что она сегодня не просто первая скрипка, а нечто большее. На этот раз никакой потасовки не было, клуб был полон, публика приветствовала музыкантов горячо. В перерыве Мария выглянула из-за занавеса в зал и вздрогнула. В первом ряду сидел Юрий Александрович.
Второе отделение тоже закончилось бурной овацией.
— А теперь музыканты готовы исполнить ваши пожелания, — сказал дирижер после поклонов. — Прошу вас! Джаз, современные произведения в исполнении классического оркестра!
Мария вышла вперед и взяла в руки микрофон:
— Добрый вечер! Сейчас по просьбе Юрия Александровича Морозова я исполню произведение Никколо Паганини «Каприс номер пять ля минор».
Зазвучала, запела скрипка. Публика слушала, затаив дыхание. Юрий Александрович не спускал с Марии восхищенных благодарных глаз.
— Браво! Браво! — закричали зрители.
Мария поклонилась и ушла за кулисы. Концерт продолжался.
Мария еще не знала, что в гримерке ее ждет новая норковая шубка. И не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в отель Мария поедет со своим коллективом, нервно озираясь по сторонам, и в своем пальтишке. А шубку она попросит вернуть отправителю.
Марии снились кошмары. То она убегала от преследователей, то, задыхаясь, кого-то догоняла, то с остановившимся от страха сердцем падала в бездонную черную яму. Поэтому утром она проснулась совершенно разбитой. Уже через полчаса ей принесли новый, не менее роскошный букет чайных роз, а еще через пятнадцать минут доставили и завтрак — такой же обильный, как вчера.
Вежливый официант, немного похожий на чопорного пингвина, сообщил:
— Велено вам передать, что вот здесь, — он указал на нижнее отделение тележки, — лежат контейнеры с салатами и мясом для вашего знакомого, который находится в больнице.
Мария улыбнулась:
— Что-то подсказывает, что человек, приготовивший мне такой сюрприз, находится где-то неподалеку. Я права?
— На сто процентов, — ответил Юрий Александрович и вошел в номер.
Юрий Александрович привычно расположился на диване.
— Я был нечестен с тобой, — сказал он.
Мария вопросительно подняла тонкую бровь.
— Удивляешься? А никакой загадки нет, — откинулся на диванную спинку Юрий Александрович. — Я пытался тебя уверить, что доволен и своей жизнью и личными отношениями, но это не так. Мне просто было стыдно признаться, что любовь и дружбу я покупаю за деньги, что рядом со мной нет такого человека, который бы доверял мне и я бы, в свою очередь, был предан ему. Жизнь моя пуста и бесперспективна. Деньги? Ну что деньги… Это, конечно, упрощает жизнь, позволяет решать многочисленные проблемы, но на душе-то пусто. Одиноко, как в холодном погребе… — Он вздохнул и посмотрел Марии в глаза. — Веришь мне?
Мария спокойно подошла к столу и пододвинула к себе первую тарелку.
— Верю, — сказала она, — только не пойму, что от меня ты хочешь услышать? Слова сочувствия? Но я тебя мало знаю. — Она намазала поджаристый тостик маслом и откусила кусочек.
Юрий Александрович вздохнул.
— Да ладно… Я не жаловаться пришел, честное слово. Просто мне нравится твое общество, Машенька. После завтрака могу отвезти тебя к твоему другу в больницу.
Мария намазала второй тост джемом и налила себе в чашечку кофе.
— Хочешь? — спросила она, кивая на блестящий кофейник.
— Нет, спасибо, я сыт. Так что, ты согласна?
— Спасибо. Я согласна. — Мария спокойно допила кофе и промокнула губы салфеткой.
— Тогда после больницы предлагаю еще прогулку.
— Как вчера?
— Нет, что ты! Обещаю!
— Ладно. Тогда обсудим тему подарков. Не мог бы ты от них воздержаться?
— Конечно, мог бы. Но неужели тебе не понравилась шубка, она такая… — и Юрий Александрович взмахнул рукой, явно не находя слов от восхищения.
— Прости. Но давай договоримся — тема подарков закрыта, хорошо?
— Ну что делать, — вздохнул Юрий Александрович, — закрыта, так закрыта. Хотя то, что можно закрыть так же легко, и можно и открыть… — Он встал.
— Юрий Александрович, я серьезно. Мне такие дорогие подарки неприятны. Разве вы не понимаете, что они обязывают. Или понимаете?.. — Она строго посмотрела ему в глаза.
— Да понимаю я, понимаю… не дурак. Просто мне захотелось тебя порадовать, ведь на концерте ты мне такой сюрприз приготовила, что я дар речи потерял.
— Неужели? Понравилось?
— А как это может не понравиться?
И Мария, сдавшись, весело рассмеялась.
— Я настолько была зла и на подъеме, что готова была сыграть хоть на одной струне!
