— Ты? — поразилась она.
— Да! Тебе цветы от тайных поклонников, — шутливо ответил он. — Ты что так на меня смотришь? Не рада, что ли?
— Рада, конечно, — ответила Мария, — не говори ерунды! Проходи! Ты что, ушел из больницы?
— Ушел! Я же тебе говорил, что скоро сбегу, я здоров. Антибиотики сразу мне помогли, — обнял ее Никита, — я так соскучился! А ты?
— Я? Я… да… тоже.
Никита потащил Марию на кровать, и они прервались только на стук в дверь. В номер вкатили тележку с роскошным завтраком.
Аппетит у них был отменный.
После завтрака они собрались на прогулку, но тут в дверь снова постучали.
— Здравствуйте, — поздоровался Морозов, входя в номер и протягивая широкую ладонь Никите. — Меня зовут Юрий Александрович. Я к вам с деловым предложением. Зашел, как говорится, познакомиться и предложить выступить в моем клубе. Надеюсь, об оплате мы договоримся, не обижу.
Никита предложил гостю сесть.
— Спасибо, Юрий Александрович. Очень интересное предложение, надо обсудить. — Никита обнял Марию за плечи.
— Ну, значит договорились. Жду вас завтра у себя. Всего хорошего! — и Морозов откланялся.
Юрий Александрович не обманул — условия действительно были царские, музыканты таких денег раньше в глаза не видывали. Она давали запланированные концерты и играли в ночном клубе Морозова.
— Кормилица наша! — демонстративно называли Марию музыканты и чуть ли не кланялись в ноги.
— Вы чего? Обалдели? — смущалась она.
— Да ладно, не скромничай. Отхватила ты, Мария, мирового хахаля. Денег не жалеет, да еще бесплатно кормит в своем ресторане.
— Расслабься, — сказала подруга Лиза, — всем же понятно, и тебе в том числе, что толстяк без ума от тебя! Он на все готов! А уж как он на тебя смотрит! Ты что, дурочка? Чтобы не замечать такого?
— Я сразу сказала Юрию, что между нами ничего не может быть, — ответила Мария, которая больше всего в жизни хотела быть честной перед окружающими.
— Ты могла сказать Морозову что угодно, но это ни на миллиметр не уменьшило его чувство к тебе. Он на все готов, только чтобы общаться с тобой, видеть тебя и заодно медленно продвигаться к своей цели, — ответила Лиза.
— Ты ошибаешься. Мы очень сблизились — это факт. Мы добрые друзья.
— Ты сама с собой честна? — спросила ее тогда Лиза, и Мария впервые ей тогда не ответила.
Морозов по-прежнему осыпал Марию цветами, присылал в номер завтраки и часто приглашал на прогулку. Как-то раз он для нее и Никиты прислал пригласительные на вечер поэзии.
Никита на это приглашение отреагировал своеобразно.
— Вечер поэзии? Нет, это уже слишком для меня! Если бы еще пригласил в ресторан или на стриптиз — это я понимаю, но слушать эту нудятину… Нет, меня увольте. Извини, Машутка! Что думаю, то и говорю!
— Прекрати! Как ты можешь? — возмущалась Мария.
— А чего, в самом деле? Ты думаешь, я ревную? Вовсе нет, больно надо. Было бы к кому! Я знаю, что ты любишь только меня! — самодовольно заявил парень.
— А я пойду. Я люблю поэзию.
— Конечно, иди! Я тебя не держу! Добрый дядя Юра доставит тебя назад в целости и сохранности. Я уверен, — ухмыльнулся Никита.
В назначенный день за Марией приехала машина с шофером и доставила ее в старинный особняк. Ее встретил Юрий Александрович и провел в большой зал, в котором уютно горел камин и повсюду стояли вазы с живыми цветами. Он усадил ее за круглый стол, уставленный вазами с фруктами, восточными сладостями, шампанским и испанским вином.
— Мы одни? — удивилась Мария.
— Я пригласил и твоего Никиту, хотя прекрасно знал, что вечер поэзии его вряд ли вдохновит. Тут был тонкий расчет.
— А поэзия? — спросила Маша.
— Это тоже будет, — успокоил он и два часа подряд с замечательным мастерством читал ей стихи поэтов Серебряного века.
Маша была поражена и сражена наповал.
— Ты такой романтичный! Потрясающий! У меня нет слов!
— Стихи — это моя любовь. Как сказал мой любимый писатель: «Поэзия обладает удивительным свойством. Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца «выговоренные» нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать», — ответил Юрий.
— Ты подарил мне незабываемый вечер, — сказала ему тогда Мария. — Я его никогда не забуду.
И словно в воду глядела. Тогда Мария еще не знала, что пройдет много-много лет, но этот вечер она будет вспоминать с особым трепетом и нежным чувством, как самый лучший и самый необычный вечер в своей жизни.
Гастроли закончились. Коллектив возвратился в Москву. Дома Марию ждал радостный прием — родители не находили места от счастья.
— Ты как? Не мерзла? — беспокоилась мама. — Питалась хорошо? Как прошли выступления? Мы с отцом тут чуть с ума не сошли. Понятно, что ты не одна, а с Никитой… Как у вас с ним дела, скоро ли объявите о дне свадьбы? Или он еще не сделал тебе предложения? — сыпала она вопросами, не давая Марусе времени для ответа. — Машенька, ты должна настоять! Все-таки отпускать тебя с официальным мужем было бы спокойнее. Может быть, мне с ним самой поговорить, ты как думаешь? — волновалась Ольга Олеговна.
Мария только улыбалась и просила мать не беспокоиться, она отдохнет и всё-всё ей расскажет.
Через два дня раздался звонок телефона:
— Здравствуй, Мария Дмитриевна! Не ты ли клятвенно обещала навестить некого господина Морозова в больнице, если паче чаяния он там окажется?
— Юрий, дорогой мой, это ты?! Как же я рада! Ты в Москве? Диктуй скорее адрес, я завтра же буду у тебя.
Мария открыла дверь больничной палаты, держа в руке пакет с мандаринами и свежими журналами.
— Привет, господин Морозов! — сказала она. — А ты неплохо устроился. У тебя отдельные апартаменты — класс!
При виде гостьи Юрий Александрович вскочил с кровати. Он смотрел телевизор.
— Здравствуй, я ждал тебя! — От счастья встречи он чмокнул ее в щеку.
Мария прошла на середину палаты и огляделась.
— Я тоже как-то лежала в больнице. Мне удалили аппендицит. Палата была на двенадцать человек, представляешь? Уснуть было невозможно! Ночное хождение в туалет, храп и скрип кроватей!
— Деньги создают определенный комфорт, — ответил Юрий Александрович. — Присаживайся, — он указал на мягкое кресло. — Как я рад тебя видеть, если бы ты только знала… — Он сел на свою кровать.
Мария подошла и села рядом с ним.
— Я тоже рада! Честное слово. Ну, как ты здесь? Справляешься?
