Оберст опустился на самый край жесткой дощатой койки, а Тиббз спокойно уселся на другой, сняв пиджак с галстуком и закатав рукава рубашки. Он сцепил на коленях свои тонкие темные пальцы и затих, не обращая внимания на Оберста. Тянулись минуты, оба молчали. Вскоре Оберст беспокойно заерзал. Пошевелил руками, потом зашаркал. Когда его нервозность достигла апогея, он заговорил:
— Чего это ты напялил одежду белого?
— Я ее у него купил, — ответил Тиббз, словно впервые заметив присутствие Оберста.
Теперь Харви Оберст удосужился внимательно оглядеть своего сокамерника.
— Ты закончил школу?
Тиббз лениво кивнул:
— Колледж.
— Строишь из себя умника? — ощетинился Оберст.
— Умник не умник, но с дипломом, — произнес Вирджил Тиббз, продолжая смотреть на свои сцепленные пальцы.
На несколько секунд в камере вновь воцарилась тишина.
— И где тебя приняли в колледж?
— В Калифорнии.
Оберст переменил позу, забравшись с ногами на койку.
— Похоже, им там на все наплевать.
— Кто такая Долорес Парди? — неожиданно спросил Тиббз.
Оберст подался вперед.
— Тебе-то что? Она белая девушка.
Тиббз расцепил руки и тоже забросил ноги на койку.
— Не хочешь отвечать на мой вопрос — твое дело. Посмотрим, как ты запоешь, когда тебя поволокут на виселицу. В вашем штате убийц, кажется, вешают.
— Не слишком ли ты храбрый, черномазый? — огрызнулся Харви. — Ты никто и таким останешься. Думаешь, школа или колледж сделали тебя белым? Черта с два.
— С чего это ты взял, что я хочу быть белым? — усмехнулся Тиббз, глядя на молодого ублюдка. — И потом, какая разница, белый ты или черный, если болтаешься в петле? А когда после этого погниешь с годик в земле, то никто и не вспомнит, какого цвета у тебя была кожа. Потому что кожи у тебя больше не будет. Вот такое тебя ждет веселье.
Оберст подтянул колени к груди и обхватил их руками, словно пытаясь защититься.
— Да кто ты такой, черт побери? — Теперь в его голосе звучал страх, который уже невозможно было скрыть грубостью.
— Я коп. Ищу убийцу человека, которого ты ограбил. Не хочешь верить — не надо, но так оно и есть. И главное, я здесь единственный, кто считает, что убийца не ты. В общем, есть смысл держаться за меня, если желаешь уцелеть.
— Ты не коп.
Тиббз вытащил из кармана рубашки удостоверение.
— Я детектив, работаю в Пасадене. Так получилось, что меня командировали в здешнюю полицию для поиска убийцы Мантоли — того мертвеца, на которого ты натолкнулся. И хватит болтовни. Либо ты ставишь на меня, либо тебя осудят за убийство.
Оберст молчал. Тиббз выждал минуту и снова спросил:
— Кто такая Долорес Парди?
— Девушка, соседка. Изображает красотку.
— Сколько ей?
— Шестнадцать, почти семнадцать.
— Да, у нас в Калифорнии тоже таких хватает, — заметил Тиббз.
— Я тут из-за нее влип, — признался Оберст.
— Что случилось?
Оберст не ответил.
— Я могу пойти посмотреть в твоем деле, — сказал Тиббз, — но лучше, если ты расскажешь сам.
— Эта Долорес, — начал Оберст, — хоть и молодая, но у нее есть за что подержаться. Ты понял, о чем я?
— Не одна она такая.
— Да, но Долорес очень гордится своим товаром и любит выставлять его напоказ. Мы тут с ней раза три-четыре встречались вечерком. И однажды пошли прогуляться к пруду. Я и не замышлял ничего такого. Знал, что от нее потом не открутишься.
Тиббз кивнул.
— Ну, значит, мы пришли к пруду, а она вдруг спрашивает меня, мол, нравится ли мне ее товар. Ясное дело, говорю, мол, нравится, классный товар. И тут она стала раздеваться, чтобы, значит, мне показать.
— Сама? — притворно удивился Тиббз.
— В натуре, начала снимать платье. Сама, я ее не подбивал на это, ничего такого. Просто не стал останавливать, и все.
— За это тебя не многие осудят, — усмехнулся Тиббз. — И что дальше?
— А дальше из кустов вылез коп, когда она уже почти разделась. Забрал меня.
— А ее?
— Долорес отправил домой.
— И что потом?
— Ну подержали меня там немного и отпустили. Сказали, чтобы я больше к ней не лез.
— И с тех пор ты ее не видел?
— Как же не видеть? Она живет через два дома. Я вижу ее каждый день. Зовет снова прогуляться, но теперь уже я ученый.
— Это все?
— Да.
Тиббз решил размяться. Он встал, ухватился за стальную решетку и изогнулся.
— Ты каждый день бреешься?
Удивленный вопросом, Оберст потрогал подбородок.
— Обычно да, но сегодня пропустил — не спал всю ночь.
— Почему?
— Ездил в Кенвилл, к приятелю.
— Возвращался поздно?
— Да, около двух; может, позднее. Вот тогда я и увидел этого человека на дороге.
— И что ты сделал? Только говори как есть, а не чтобы угодить мне.
— Ну он лежал лицом вниз. Я подумал, что нужно помочь, подошел. Но он был мертвый.
— Откуда ты узнал?
— Мне просто показалось, что он мертвый, и все.
— Дальше!
— Потом я увидел его бумажник. Он валялся на дороге.
Вирджил Тиббз напрягся.
— Так-так, это уже интересно. Пойми, мне без разницы, поднял ты бумажник с мостовой или вытащил из кармана, но бумажник действительно валялся на дороге рядом с убитым? Ты уверен?
— Клянусь!
— Ладно. — Тиббз кивнул. — Что было дальше?
— Я поднял его, раскрыл. Увидел кучу денег. Ну и подумал, что, мол, ему они больше не нужны. А если я бумажник тут оставлю, его схватит первый, кто пойдет следом.
— Тут ты, пожалуй, прав, — согласился Тиббз. — И как же ты с ним погорел?
— Как-как… потом начал мучиться: ведь человека все-таки убили. Доставал бумажник, смотрел, затем двинулся к мистеру Дженнингзу. Он управляющий в банке. Я его знал, потому что работал у него по выходным. Ну, значит, я ему все выложил, а он говорит, что, мол, ничего не сделаешь, надо звонить копам. И позвонил. Меня и захомутали. Теперь вот не знаю, как быть.
Тиббз встал.
— Этим займусь я. Если ты рассказал правду, то все будет в порядке.
Он громко позвал Арнольда, чтобы тот открыл дверь.
