Ротимур первую луну жутко страдал от морской болезни, но потом его организм свыкся с качкой и он включился в корабельную жизнь. Даже умудрился сойти на берег без карточных долгов, коими оброс в определённый момент. Сошли мы в порту маленького городишки, где нас из рук в руки передали одному из сотников крепости. В крепости мы пробыли два дня, а затем, с продуктовым армейским обозом, отбыли в расположение нашей тысячи. Ещё через восемь дней мы предстали перед своим тысячником.
– Откуда вы родом, новики? – тысячник Сиим, принимал нас в своём шатре.
Это был довольно худощавый человек лет сорока. На его тонких и ухоженных пальцах был надет перстень балзона. Форменный камзол не блистал новизной, но выглядел безупречно.
– Из Якала, тысячник, – на этот раз я решил взять инициативу разговора в свои руки, а то, то палки, то бутылка дуваракского, даже боюсь представить, какие проблемы в этом разговоре может преподнести друг здесь.
– У вас там что, все не умеют себя в руках держать?
– Умеем, тысячник. Могу поинтересоваться, почему вы так решили?
– Во-первых, потому что к нам других не присылают, а во-вторых, у меня уже есть один сотник из вашего города. Пять лун назад прибыл. Тот хоть из-за дуэли со знакомым дочери правого плеча к нам попал и без таких блистательных рекомендаций. А вот вы…
Мы переглянулись с Ротимуром. Таких роковых совпадений просто не могло быть.
– Сотниками я вас назначить не могу, в соответствии с вашей характеристикой, да и заняты у меня все должности сотников. Пойдёте в верховой десяток, – продолжил Сиим.
– У меня младший воин, возраста десяти зим, тысячник. Я сам буду оплачивать его проживание.
– Он тоже на лошади?
– Да, тысячник.
– Этак, и остальные захотят младших воинов, – задумчиво глядя на меня, пробормотал тысячник. – Нашёл куда ребёнка брать. У меня свободна должность десятника. Десяток пеший и… как бы объяснить, собран из таких же нарушителей, как и ты. Могу предложить, если сможешь удержаться.
– Я согласен, тысячник.
Ну а что, всё не просто воин. Не дай магический круг, отец узнает.
– Вы где обучались?
– В Эльфийской крепости, тысячник.
Сиим скривился.
– Мог бы, и догадаться, Пополот по прежнему всем знатным новикам палки выдаёт?
– Да, тысячник.
– Давайте так. Тысячник, как и сотник, добавляете только при первой фразе в разговоре, а во время боя вообще про это забыли. Считаете нужным – докладываете.
– Хорошо, тыс… Хорошо.
– Ну, а тебя молчаливый, к твоему земляку?
– Если можно – подальше от него, – Ротимур потупил взгляд.
– Почему?
– Ну-у…, Ротимур глянул на меня. – Тот знакомый дочери плеча, с которым бился Ганот, мой друг.
Сиим уловил взгляд.
– О, как. Забавно. Что ж он за тебя не мог поговорить?
– У него гордость, тысячник.
– Понятно, – ухмыльнулся Сиим. – Надеюсь, вы понимаете, что теперь вы не лигранд и либалзон, а просто новики, и окружающие не будут лебезить перед вами?
– Да, – ответили мы чуть не в унисон.
– Можете идти. Посыльный отведёт вас к вашим сотникам.
– С-с-сука, – как только вышли из шатра, прошипел Ротимур.
– Вроде нормальный мужик.
– Да я не о нём, а о палках.
И тут до меня дошло – вызов, брошенный Ротимуром Ганоту, никто не отменял.
– Жди здесь, – я развернулся и, отодвинув полог, нырнул обратно.
Охрана шатра даже понять не успела.
Сиим стоял с бутылкой и глиняной стопкой.
– А вот входить надо только после того, как пригласят, – продолжил невозмутимо наливать в стопку настойку тысячник.
– Хотел доложить. Ротимур, до того как Ганот уехал в войска, вызвал того на дуэль.
Тысячник выпил.
– Это хорошо. Не дуэль имею ввиду, а твоё рвение.
– Это не рвение. Я не шепотник. Пытаюсь спасти жизнь вашего сотника и судьбу своего друга. Как выйду, расскажу всё ему.
– Ты так уверен в нём?
– Да.
– Ставлю империал на Ганота.
– Поддерживаю, – ошарашено ответил я.
– Тот друг, дравшийся с Ганотом это ты?
– Да.
– Действительно знакомый Исины?
– М-м-м, да.
– Сработаемся. Ротимуру скажи, что будут биться на «дереве», завтра.
Вышел я из шатра с вопросом в голове. Вот сработаемся, это относилось к тому, что я знакомый дочери плеча, или, что не воспользовался её влиянием?
– И что это было? – Хмуро смотрел на меня Ротимур.
– Завтра бьёшься на деревянных мечах с Ганотом.
Ротимур на удивление шуточки про стукачество не отпустил. Хотя лучше бы отпустил, кто его знает, что теперь у него в голове.
Сотник Рут, крепкого, скорее даже богатырского телосложения, демонстративно обошёл и оглядел меня со всех сторон без всякой иронии.
– Сколько дуэлей?
– Помню одну, сотник.
– Это как?
– Я в локотских угодьях охотился, и память при падении с лошади потерял.
– Локот в друзьях?
– Нет, мы так, без разрешения.
Сотник ухмыльнулся.
– Ну, ладно пойдём.
Шатёр моего десятка находился с краю обнесённой невысоким земляным валом территории. Не самое козырное место, как мне потом объяснили другие десятники – запахи общественного туалета, вернее, ямы, располагавшейся неподалёку и постоянная перекличка стражей ночью. Десяток произвёл на меня впечатление. Затасканые восемь воинов. Не грязные, нет, именно затасканные, ну или усталые что ли… Никакого блатного выпячивания, какого я ожидал – всё-таки штрафбат, но и подпрыгивать при моём появлении никто не спешил. Просто восемь угрюмых людей от двадцати до сорока зим возрастом сидели, с кружками отвара в руках, на двух брёвнах, положенных под углом к друг другу. Одеты все в одинаковые серые рубахи и штаны. Только у самого молодого штаны были чёрными. На богатырей мой десяток не тянул, ну разве что на карликовых. Все, кроме одного, были однозначно ниже меня ростом. Для того чтобы определить это, даже просить их вставать не надо было.
– Ваш десятник, Элидар, – представился я, а в ответ… тишина. – Младший воин Ильнас, – представил я парня.
– Шрам, – хрипло произнёс седовласый мужик с обезображенным рубленой раной лицом.
– Дроит, Расун, Лакин, Шмель, Сар, Лакин, Анри, – представились остальные.
