— Вам не хватает сладости, Светлейшая? Я бы добавил перца.
— Блюдами с перцем я уже насытилась, аид, — раяна промокнула тонкой полотняной салфеткой губы, и Лавьер чуть не взвыл. Обычный жест выходил у нее на редкость соблазнительным. Оникс вежливо улыбнулась. — И, кажется, от перца у меня начинается желудочная болезнь. Все же острую пищу стоит заедать десертом. Хоть иногда.
Ран рассмеялся. Вряд ли они говорят о еде.
Блюда снова сменили, теперь возле них появились тарелочки с сырными шариками в меду. И снова Оникс безошибочно выбрала прибор, наколола кусочек, поднесла ко рту. Янтарная капелька осталась на ее губах, и Ран снова едва сдержался. Аппетит пропал напрочь, он слишком хотел утолить другой голод.
Но все же… Игра была занимательной. И ему она ужасно нравилась.
— Вы так и не сказали, понравился ли вам мой подарок, Светлейшая? — Он положил что-то в рот, не слишком понимая, что именно. Проглотил.
— Вам удалось меня порадовать, аид.
— И чем же вы порадуете меня, Светлейшая?
— О, — раяна тоже приподняла бровь, — как невежливо требовать что-то взамен. Но я прощаю вас. И могу лишь сказать, что в награду выполнила вашу просьбу, что вы озвучили в хранилище знаний.
Лавьер чуть не поперхнулся. Его просьбу? «Я хочу, чтобы под платьем у тебя ничего не было… чтобы ты всегда была готова для меня».
Оникс смотрела невозмутимо, а его эта мысль заставила отодвинуть фрукты и облизнуться. Удивительно, но понимание, что стоит задрать ей юбку и его пальцы коснутся обнаженной кожи, дико возбуждало.
— Сегодня прекрасная погода, не так ли, аид? — Оникс смотрела насмешливо. — Даже немного жарко. Мне кажется, стоит приоткрыть окно, я вижу на вашем лбу испарину.
— Боюсь, свежий воздух мне не поможет, — Ран усмехнулся. — И боюсь, что совсем скоро вам тоже станет нестерпимо жарко, Светлейшая. Вы даже станете… стонать от небывалого жара.
— Хм, не разделяю ваших опасений, — Оникс сделала глоток из фарфоровой чашечки, — к тому же… — она поманила пальчиком одну из прислужниц. — Флери, посмотри список моих дел, там есть что-то похожее на… стоны?
Служанка округлила глаза.
— Э… кажется, нет, моя повелительница.
— Вот видите, — раяна очаровательно улыбнулась. — Никаких стонов. А что касается жары… Для нее слишком рано. Возможно, летом?
— Летом? — Лавьер швырнул салфетку, в несколько шагов пересек разделяющее их расстояние и, склонившись, уперся ладонями в подлокотники, заключая Оникс в клетку своих рук. — В МОИХ планах ваши жаркие стоны еще до завтрака, Светлейшая!
— Ах, — синие глаза Оникс светились, — мне кажется, вам пора пересмотреть ваши планы. И как минимум согласовать их с вашей повелительницей, аид!
— Вы так думаете? — Он тронул пальцем ее губы, провел, обрисовывая контур. Хотелось впиться, хотелось целовать, но как же она смотрит! Лавьер почти рычал, загоняя внутрь свое желание. Кто бы мог подумать, что однажды он попытается его обуздать ради света в глазах раяны! — Я готов подождать лишь до окончания завтрака.
— Всего лишь? — Оникс надула губы. И неожиданно тронула языком его палец. Сжала губами и лукаво улыбнулась, услышав мужской вздох. Отстранилась. — Мне кажется, вам стоит вернуться на ваше место, аид.
— Да в бездну! — Ран одним движением поднял Оникс и сел в ее кресло, опустив девушку на колени. — Этот стол слишком длинный, Светлейшая.
— Вам было плохо видно с другого конца? — Оникс невинно улыбнулась. — Ох, вы заставляете меня думать, что пора сменить Верховного. На более… зоркого.
— Ты можешь попытаться, — он тронул губами ее шею, провел языком вдоль бьющейся жилки, — главное, помните, Светлейшая… Что зоркость — не самое главное в… Верховном. А я слишком быстро убиваю.
— Ваши угрозы портят мне аппетит, — Оникс постаралась не рассмеяться. Хотя от его присутствия и ласки у нее сбивалось дыхание. И проклятый лори уже открылся полностью, дурманя всех в комнате.
— Мне кажется, здесь слишком многолюдно. — Он все-таки не сдержался, прикусил ей кожу на оголенном плече.
— Не думаю. — Оникс потянулась к фруктовой дольке. — Кажется, в самый раз для… завтрака.
— А мы все еще завтракаем?
— Несомненно!
Лавьер слизал фруктовый сок с ее губ. Он хмелел. Он желал. И он был счастлив.
Это было так странно… Так безумно и странно, что поверить было почти невозможно.
— Вы уверены, что хотите завтракать, Светлейшая? — еще одно слизывание, встречающиеся языки, жадные касания.
— Конечно. Совершенно уверена. Вы ведь не будете столь жестоки, что лишите вашу повелительницу еды?
— Похоже, моя повелительница надо мной издевается, — еще одна ласка, тела горят от желания. — Не знал, что ты так жестока, раяна.
— Жестока? Мне еще учиться и учиться, аид… Но я буду стараться.
— Ты столь талантливая ученица, что я не могу доверить твое обучение другим…
— Простите, Светлейшая, завтрак подавать? — смущенный голос прислужницы заставил Оникс рассмеяться и прервать поцелуй.
— Пошли вон! — рявкнул Лавьер.
— Нет-нет! — Оникс вывернулась из его рук. — Ваша повелительница желает завтракать!
— Оникс, — голос Рана стал вкрадчивым, — ты ведь не хочешь, чтобы я брал тебя при всех?
— Но ты ведь не сделаешь этого, правда? — Она улыбнулась, глядя в слишком яркие зеленые глаза.
Ран нахмурился. Кинул на прислужниц недовольный взгляд.
— Убирайтесь.
— Ран!
— Мы будем завтракать, — уголки его губ все же дрогнули. — Но наедине.
Оникс тяжело вздохнула. Ну хоть что-то. Честно говоря, затевая этот завтрак, она не рассчитывала и на такие уступки. Прислужницы поспешили скрыться за дверью, еще раз доказав, кто является реальным хозяином в этом дворце. Ран взял дольку фрукта, поднес ее к губам Оникс. Слизал капельку сока, капнувшую на ее подбородок. Раяна покачала головой.
— Ран! Я хочу поговорить.
— Поговорить? — еще одно движение его языка на коже.
— Да! — Оникс попыталась отстраниться, борясь и с ним, и со своим телом, которое уже отозвалось на мужскую ласку. — Я хочу поговорить! Хочу узнать о тебе что-то помимо того, как ты убиваешь или…
— Или? — теперь его глаза откровенно смеялись.
И Оникс застыла, глядя в эту невозможную зелень, посветлевшую от смеха. Не совсем понимая, что делает, она подняла руку и провела по его щеке. От ресниц по скуле и до твердых губ. Осторожно, едва касаясь. Так трогают слепые, пытаясь «увидеть» чужое лицо. Увидеть внутри себя, на внутренних веках. Увидеть и запомнить.
Или влюбленные.
И Ран застыл, даже дыхание замерло на его губах. Он напрягся, ловя эту ласку, боясь спугнуть ее, тая желание податься к ее руке, словно зверь.
