– Правильно. Значит, священник будет нашим агентурным разведчиком, вербовщиком и снабженцем. Ты – связистом, кордон – перевалочным пунктом. Так?
– Выходит, что так.
– Добро. А где, говоришь, воевал отец Николай?
– О! Его боевой путь по-своему очень интересен. Отец Николай и по происхождению из духовенства, то есть поповский сын. Но в молодости делами Церкви интересовался не очень сильно, образование получил светское (окончил гимназию), на фронт бежал без отцовского благословления, о чем сильно жалеет. Отца никогда больше не видел… В войска попал вольноопределяющимся, служил в гарнизоне Осовецкой крепости.
– Ого! Вот это да!
– Что, нерусь французская, слышал про Осовец?
– Как же не слышал. Еще и учил, еще и проект по ее обороне делал!
…Оборона Осовецкой крепости – уникальный эпизод в истории мировой войны. И потому естественно, что наши преподаватели уделили ему особое внимание.
К 1914 году теоретики от генеральных штабов союзников, базируясь на опыте обороны Порт-Артура, считали современные крепости практически неуязвимыми узлами обороны. Отталкиваясь от этой аксиомы, они и разрабатывали планы ведения будущих боевых действий.
Но немцы всех перехитрили, создав к 1914 году огромные осадные орудия (мортиры) «Толстушка Берта», с чудовищным калибром в 420 мм. «Толстушки» на раз сокрушали мощные форты самых современных крепостей. Льеж пал 16 августа, Намюр 25 августа, Антревепен 9 октября (боевые действия начались 4 августа). Французская крепость Мобеж оборонялась 10 дней. И все они должны были остановить или как минимум задержать врага – но каждая стала лишь почетным трофеем в победном списке «Берты».
Но не Осовец. Уникальность обороны русской крепости заключалась в эффективном сочетании долговременных и полевых укреплений. Первая линия обороны была вынесена далеко вперед. Обычные пехотные траншеи, с блиндажами, дзотами, ходами сообщений – но их прикрывала крепостная артиллерия. Ее огонь раз за разом позволял защитникам крепости отбивать немецкие штурмы.
И наоборот, германцы не могли приблизить на расстояние эффективного огня своих «Толстушек» – мешала полевая артиллерия и пулеметы окопавшихся русских солдат.
В общей сложности Осовец продержался полгода (абсолютный рекорд мировой войны); гарнизон покинул крепость в строгом порядке, согласно приказу командования.
Но тем не менее стоит отметить, что главную роль в обороне крепости сыграл русский солдат. Именно его мужество и стойкость стали той «стеной, которую невозможно преодолеть» – так, кажется, говорили спартанцы. Особенно ярко сей факт доказал третий штурм. Тогда немцы использовали отравляющие газы, практически уничтожив защитников первого оборонительного рубежа.
Но когда германская пехота пошла в атаку, еще не умершие русские воины (с разлагающимися от хлора легкими) кинулись на наступающих немцев в контратаку. Их было совсем немного, но сработал эффект внезапности. Кроме того, сам вид выплевывающих свои легкие, полностью залитых кровью, но бегущих в контратаку русских был ошеломляющ. Все это стало полной неожиданностью для немцев, предполагающих занять «вымершие» позиции; германцы в ужасе бежали от умирающих, но не сдавшихся защитников крепости.
Позже эту контратаку окрестили «Атакой мертвецов»…
– Ну так вот, воевал тогда еще вольноопределяющийся Талабухин в гарнизоне крепости. В «поиске» добыл ценного «языка» и первое ранение, за что получил «Георгия», три месяца госпиталя и протекцию на поступление в школу прапорщиков. Стал офицером, продолжил воевать на Западном фронте, дослужился до штабс-капитана. Заслужил еще два креста, «Владимира» и «Станислава», наградное оружие – «Аннушку». А потом революция…
– В Гражданскую воевал?
– Да. У Юденича, что, кстати, положительно сказалось на отношении к отцу Николаю немцев: в Прибалтике германцы были единственными надежными союзниками белых формирований. Те отвечали взаимностью.
– И с такой биографией в священнослужители?
– А почему нет? Война и служение не мешают друг другу, наоборот: если человек на войне обретает веру, то это уже навсегда, без всяких сомнений и колебаний.
Подполковник Талабухин потерял всякую связь с семьей и был вынужден эмигрировать. На чужбине долго пытался найти себя, раздавленный свершившейся трагедией, постигшей его семью, народ и страну. Впрочем, тогда все были раздавлены. Немало офицеров с черной тоски кончили жизнь самоубийством. А наш батюшка пытался осознать, почему подобное случилось с нашей родиной. И сделал должный вывод.
– И какой же?
– А такой. Поражение белой армии, как и Гражданская война, как и падение самодержавия – все это было предрешено. И никакое мужество, самопожертвование, военный талант – ничто из этого не могло изменить предначертанного.
– Говоришь загадками, Виктор. Ну хорошо. Мне тоже на деле очень интересно, почему?
– Почему… Да потому, что люди веру утратили. Именно так. В храмы они ходили, службы для вида выстаивали, даже постились, даже думали, что верят.
Только ведь вера заключается не в том, чтобы соблюсти какие-то формальности.
…Началось это все еще более двухсот лет назад, в царствие императора Петра Первого. Тогда Россия круто преобразилась, и изменения эти были в первую очередь даже не внешние, а внутренние. Как говорят, каждая медаль имеет две стороны. Основали Петербург, по последнему слову реорганизовали армию, построили флот, страна получила доступ к торговле на Балтике. Русские выиграли две войны, подняли авторитет державы.
Но это лицевая, показушная сторона. А вот то, что протекало незаметно, – в Россию хлынули иноземцы, и их образ жизни с подачи государя стал образцом для подражания. Появились кабаки, пошла мода на курение, но это опять же только внешняя сторона.
Кто приезжал тогда в Россию? Голландцы, англичане, немцы – кто они в общем? Протестанты. Внутреннее мировоззрение которых очень отличается от нашего, православного. Но ведь на них равнялись верхи, начиная с императоров! За ними соответственно потянулось и остальное наше дворянство. И каков итог? На протяжении нескольких поколений полный отрыв от традиций, от собственной веры и народа.
К чему это привело? Люди перестали разговаривать на родном языке, чураясь его. Историю нашу переписали в угоду Западу – это я о Карамзине – что только укрепило просвещенную часть общества в осознании культурного лидерства Европы. Все стали считать, что саму государственность на Русь принесли европейцы – это я о Рюрике. Хотя последний был варягом, но ведь это же не национальная принадлежность, а образ жизни. Его можно сравнить с казачеством. Рюрик не был ни мурманом (норвежцем), ни даном (датчанином), ни свеем (шведом). Он был внуком Новгородского правителя, Гостомысла, и призван им на княжение как последний представитель мужской линии рода. Так-то. Карамзину, кстати, Ломоносов за его переписку истории морду бил, да все тщетно.
