Историю переписали в угоду западничеству, процветающему в России. И к собственному народу дворяне стали относиться так же, как к ним относились на Западе. Барин на деревне до XIX века был маленьким царем, имеющим право казнить и миловать, причем казнить буквально. Людей обирали до последней нитки, чтобы купить себе дорогую безделушку, людей продавали, людей проигрывали в карты! Кстати, и сами карты – богопротивная игра, придуманная иудеями как символ Христового распятия. Не знал? То-то. Я тоже в свое время не знал.
Каждая масть в игре обозначает одну из четырех составляющих казни: черви – губка, впитавшая Его кровь, бубни – гвозди, которыми Его прибивали к Кресту, пики – копье, которым Его пронзили. И крести – сам Христос. Еще есть второе их название, трефы – с иврита – падаль. Так иудеи называли Сына Божьего. Потому в карты играть ни в коем случае нельзя, этим мы еще раз распинаем Христа, как, впрочем, и любыми другими грехами.
Аристократы сами не замечали, как теряют веру, как западные моды убивают в них сущность православных христиан. За пустую мелочь, за неосторожную шутку или наглый взгляд мужчины убивали друг друга на дуэлях. Ну вот посмотрел на тебя другой мужик не так, косо взглянул на твою жену. На деревне или у казаков за это морду били, но ведь не убивали же!
А самоубийства? Суд офицерской чести, который приговаривал человека к самоубийству, – но ведь это же самый тяжкий грех! Пускай человек совершил подлость, за которую, возможно, заслужил смерть. Расстреляйте! Зачем лишать его последней надежды на будущую жизнь? И ведь не только же офицеры сводили счеты с жизнью. Сколько было представителей дворянской молодежи, совершавших сей тяжкий грех из-за несчастной любви или для того, чтобы обратить на себя внимание?! И все это европейская мода… Еще и так бывало: какой-нибудь отец семейства, не сумевшей состояться в жизни, потерявший достаток, решает покончить жизнь самоубийством. Вот хотя бы для того, чтобы не видеть голодных глаз своих детей. Не спорю, когда страдают ближние, в том числе и по твоей вине, – это страшно. Но разве самоубийство в такой ситуации не являлось позорным бегством, разве такой мужчина не обрекал любимых на еще большие страдания и муки?
И что самое страшное, Церковь молчала. Точнее, та ее часть, которую представляет иерархия священнослужителей. Молчали батюшки, когда людьми торговали, когда разлучали венчанных супругов, что само по себе является страшным грехом. А почему молчали? А потому что священники были подчинены не духовным пастырям, а государству, Синоду. Потому что батюшки стали хорошо и сытно жить, и в структуру священнослужителей стали стремиться те, кто ищет себе теплого места. Все это стало причиной вырождения части духовенства.
Аристократия нищала, зато вес набирало купечество, промышленники. Это особая категория людей, всей своей натурой стремящихся к выгоде. Не буду спорить, среди них были и достойные, отзывчивые люди. Но даже и они, подчиняя себя, свои желания и стремления к личному обогащению, служили не Богу, а мамоне. А ведь рабочий класс сложился именно под их началом и то, что люди в большинстве своем трудились в тяжелейших условиях, влияло на их растущее недовольство. Оно обострялось тем паче что сами купцы в своих кутежах и гуляниях старались перещеголять друг друга, бросая в одночасье на ветер такие суммы, которые простые работники не могли накопить и за всю жизнь.
И ведь могли же по-другому! Нет, кто-то делал для своих работников какие-то послабления, оказывал им бесплатную медицинскую помощь, открывал при фабриках детские ясли и т. д. Но это были частные случаи меценатства, а не стабильная практика. В основном же рабочий класс жил хуже прочих, в том числе и крестьян.
Соответственно, видя беззакония и претерпевая несправедливости со стороны власть имущих, что давно уже потеряли истинную веру, обычные люди также начинали сомневаться и колебаться.
Вот и сложилась к царствованию Николая Второго такая ситуация, когда при общей видимости церковной жизни фактически за веру держались единицы. Что сама церковная жизнь свелась к соблюдению формальных обрядовых традиций, но при этом люди утратили саму суть веры, без числа нарушая заповеди. Возгордились без меры, забыли о человечности и помощи нуждающимся, жили только собственной выгодой, блудили… И в иерархии священнослужителей стало слишком много людей, чьи уста пускай и вещали правильные вещи, но поступки доказывали обратное.
Господь послал людям очистительные скорби, благодаря которым народ мог получить прощение. Вот она, основная причина тех ужасных войн, что сотрясают нашу землю. И ты скажешь, что это несправедливо, неправильно, что нельзя наказывать одного за грехи всех, и наоборот. Но на деле каждый получает воздаяния именно за свои деяния той мерой, которую заслужил. И разве несчастия и преждевременная смерть в земной жизни не стоят вечного пребывания в Царстве Божьем?
Все это тогда ясно понял еще подполковник Талабухин, все это прочувствовал сердцем, которое с детства растили в любви к Господу. А поняв, продолжил войну, только не с «красными», а с первопричиной всех наших скорбей – с грехом. Он выбрал служение Церкви.
– А теперь, получается, очередные искупительные скорби?
– Конечно. После Гражданской практически все отказались от веры. И тут уже не важно, делали это люди сознательно, огрубевшими сердцами отрекаясь от Бога и гоня его от себя, или же просто побоялись за него пострадать. Пусть неодинаково, но преступно и то, и другое. И тогда Господь послал нашему народу еще новое испытание – немцев. Точнее, попустил их нападение на нашу землю. Потому «внезапная» война, начавшаяся без объявления двадцать второго июня, была предрешена.
И сейчас решается, быть России или не быть. Если народ наш в сей страшный час обратится к вере, не убоится зла, вспомнит о Боге – он выстоит. Но если нет – Россия погибнет. Потому-то отец Николай здесь: Церковь должна разделить судьбу народа.
– Сильно сказано… То есть, если люди сейчас обратятся к Богу, они выстоят, так ведь?
– Конечно, о чем тебе и толкую.
– А если в дальнейшем снова станут грешить, то Господь пошлет очередные скорби?
– Люди никогда не перестанут грешить. Но ведь и грехи бывают разными. А в храмах искренне кающиеся получают отпущение своих грехов, причастием попаляя их. В храмах люди задумываются о своей грешной жизни, задумываются о спасении и борьбе за него. И когда пастыри словом и примером призывают людей жить праведно, а сами люди внемлют им и искореняют свои грехи, то тогда верующие спасаются любовью и благими деяниями. Но когда пастыри перестают верить в то, о чем проповедуют, когда люди приходят в Церковь лицемерить, то как же они смогут обрести спасение без скорбей? Как еще они задумаются о том, что грешны, и когда же еще они обратятся к Господу с искренней молитвой, идущей от сердца – которая есть ключ ко спасению?
И уж тем более, если храмы закроют, а от Бога откажутся – тогда уж нет совсем никакого шанса на спасение, кроме скорбей и болезней. И разница здесь будет заключаться лишь в их величине.
– Мрачновато.
– А ты думал.
